Внутреннее обозрение - [18]

Вопрос о дворянстве рассматривался в «Дне», «Современной летописи Русского вестника», «Нашем времени», «Северной почте» и «Русском инвалиде». Три последние отстаивали законность и необходимость дворянства как сословия. Приобретший в последнее время большую известность московский профессор г. Борис Чичерин, со всею своеобычностью отличающих его дарований, сказал очень много прекрасного для того, чтобы доказать необходимость у нас могущественного и образованного tiers-état.[19] Ученый профессор, приведя себе на память разные благоустроенные государства древних и новых времен, признал нужным снабдить Русь для ее блага тремя сословиями, из которых одно будет иметь областное преобладание, другое — городское, а третье будет преобладать неизвестно над кем в селах. Этот, может быть, очень остроумный план разнокачественных преобладаний, начертанный московским профессором, никому не понравился. Употребляя в своих ответах местоимение мы, г. Чичерин, очевидно, мог рассчитывать только на совместничество одного г. Павлова, редактора газеты «Наше время», в которой проповедовалась чичеринская теория общественного деления по классам. Участь этого учения, кажется, решена; оно не вызвало ни в ком сочувствия, стало быть, оно не привилось к нам, пало, и сражаться с ним все равно, что воевать с ветряными мельницами. «Русский инвалид» также отстаивал благородное российское дворянство, но отстаивал его с какими-то не совсем понятными стремлениями, в которых чудились и идеи Монтескье, и самодельные планы иных авторов. Характеризовать подробности всех замечательных статей по вопросу о дворянстве мы не будем. Это заняло бы много времени и много места, которое мы должны беречь даже в тех случаях, когда речь касается заслуг московского профессора г. Чичерина и его прав на общественное внимание. Для представления нашим читателям, что и кем из наших собратий сделано в вопросе о дворянстве, приведем короткое, но ясное выражение «Дня» (см. № 15-й). Этою во многих отношениях противоречивою, но тем не менее весьма почтенною газетою высказана мысль, что с уничтожением крепостного права русское дворянство утратило отдельное значение в ряду государственных сословий и «торжественно, перед лицом России должно совершить великий акт уничтожения себя как сословия». Мнению газеты «День» резче всего противоречит «Северная почта», утверждающая, что подобные статьи не выражают мысли правительства, не согласны с точным смыслом новых узаконений и не соответствуют правильному развитию проистекающих от него последствий. Редакция «Дня», имеющая достаточные основания судить о степени разномыслия своих оппонентов, формулировала отношение их к мысли о сравнении сословий таким образом: «Статьи, напечатанные в газете „День“, положительно несогласны с мнением „Северной почты“. Всего ближе к мнению „Северной почты“ стоит „Наше время“ с г. редактором и с г. Чичериным, затем „Русский инвалид“. Что же касается „Современной летописи“, то в ее мнении существенной разницы с нашим мнением мы не видим». Очень радуемся, что редакция «Дня» нашла возможность примирить свои стремления в вопросе о дворянстве со взглядом на этот же предмет «Современной летописи», и с прискорбием смотрим на пробел, которым оканчивается передовая статья 15-го №. Мы тоже не видим существенной разницы в мнениях «Современной летописи» с мнениями «Дня» и в выражении своего голоса о дворянстве и его современном значении более всего чувствуем себя способными разделять основные положения, высказанные редакциями этих газет. Мы не друзья и не поборники сословных привилегий, но полагаем, что уравнение сословий во всех правах есть то же самое, что уничтожение сословий. Мы не видим также ошибки в мнении «Дня» об утрате дворянством самой важной своей привилегии с освобождением крепостных людей. За всем тем, по нашему мнению, нет никакой побудительной причины и никакого разумного основания желать, чтобы наше дворянство теперь «торжественно, перед лицом России, уничтожало себя как сословие». Это было бы гораздо более торжественно, чем практично. С сословием связаны его права, а с правами — его сила и средства к принесению добра себе и людям. Мы понимаем, что, ввиду голодующего населения, похвально раздать свое жито на семена для будущего посева, но не видим основания отказаться от своих прав на житницу, бросив ключ от нее в море. Хорошо, если бы самоуничтожение себя русским дворянством принесло какую-нибудь существенную пользу другим сословиям, и по преимуществу крестьянству; но мы этой пользы не видим и потому, нисколько не разделяя идей, приводимых г. Чичериным, «Русским инвалидом» и другими, не находим сообразным с обстоятельствами, чтобы относительно полноправнейшее наше сословие совершило торжественный акт своего уничтожения.

Повторяю, что стремления «Дня» снивелировать русских людей действительно имеют много обаятельного, но и грешно отрицать то, что очень много вещей, увлекательных в теории, на деле приносят гораздо более вреда, чем пользы. Отрешение от своих прав не в пользу ближнего, а ради одной «торжественности» входит в разряд вещей именно такого рода, и если бы низшие сословия русских людей хорошо знали права и преимущества дворянства, то они не присудили бы им отрекаться от них, а разве посетовали бы на неуменье пользоваться ими. Из всех способов уравнения разноправных и разносильных субъектов известны наиболее два: или довести сильнейшего до состояния слабого, или же слабого поднять до положения сильного. Выбор, кажется, незатруднителен. А что касается имени, которым кого как называют, то имя — звук пустой. Оно живет до тех пор, пока видима отличка, а сгладится эта отличка — забудется и имя. Многие или почти все наши газеты и журналы утверждают, что нам во всем должно идти по пути, совершенно отличительному от того, по которому шла и идет Западная Европа, и «День» стоит во главе этого учения. Мы, разумеется, не позволим себе оспаривать ни одной слабейшей черты этого льстящего нашей национальной гордости учения и со всею искренностию готовы сказать, что в деле полнейшего уравнения прав Россия действительно пойдет совершенно иначе, чем другие страны, и что, при всех «сословных перегородках», замечаемых г. Чичериным во внутренней жизни, в самом смысле народа нет никаких «перегородок». Как ни сильна разъедининенность наших сословий (собственно сословий у нас даже вовсе нет, и самый 9-й том «Свода законов» называется не законами о сословиях, а законами о состояниях), в них не заметно тех почти разноплеменных отличий, которые видны в английском лорде и пролетарии. Мы предвидим возражение и сожалеем, что не можем оговорить его. Просим только вспомнить, что всеми усилиями русского человека к достижению высших сословных отличек руководило постоянное и самое естественное стремление к возможно большей полноправности. От древнего новгородца до крестьянина, перечисляющегося в третью гильдию, — во всех один и тот же двигатель. Самолюбие и жажда отличий для отличий, правда, встречаются в нашем обществе, но не они руководят главным стремлением массы хвататься за всякий сучок, чтобы из своей сословной клетки перелезть в другую. Как только русский человек не видит для себя никаких выгод в праве именоваться членом известного сословия, он, в большинстве случаев, и не стоит за принадлежащие ему сословные права. Все ищут главнейшим образом права личной свободы и имущественной неприкосновенности. Дворянство до сих пор в этом отношении представляет наивысшую ступень, и ясно, что всем хочется стать на эту ступень. Да что же в этом дурного? Права, как и солнца, освещающего праведных и грешных, для всех достанет. Пусть стоящие ближе к свету смело подают руку карабкающимся снизу, из мрака сени смертныя. Доля теплоты и света, нужная каждому порознь, не убавится от увеличения пользующейся ими массы, а перевернется лестница так, что на нижней ступени будет то же количество благодати, заставляющей русских людей лезть из сословия в сословие. Можно быть твердо уверенным, что никто не заявит так, как русские, способности оставаться равнодушными к иллюзорным отличкам. Для того, кто внимательно и беспристрастно всматривается и изучает характер и стремления современного русского общества, это не будет представляться парадоксом, и он не найдет основания желать уничтожения самых простых прав, которые кажутся привилегиями только по отношению к уничтоженному законом 19-го февраля виду совершенного бесправия. С уничтожением постыдного права собственности на людей дворянство не имеет более привилегий, которые оно могло бы снять с себя для блага других сословий; у него только есть известные права, и если рассматривать значение этих прав в связи с нынешними общенародными интересами, то, кажется, всего менее уместно желать отречения от них или стремиться сужать доступ к ним какими бы то ни было рогатками. Если верить, что мы, по словам «Дня», идем вперед «великанскими» шагами и что спешная походка наша доведет нас до идеала русской самобытной правды и возможно счастливой русской жизни, то в чем же ближе искать этого идеала?.. Неужто не в том, что составляет исключительные права нашего поместного дворянства? Позволяем себе заявить, что мы глубоко верим в чистосердечную любовь редакции «Дня» к русскому народу и нимало не способны стать на сторону трех оспаривающих его газет, но и не можем отделить некоторой своей симпатии от основательных идей «Современной летописи». При всем желании оправдать очень великодушную мысль о самоуничтожении дворянством своих прав, мы должны сознаться, что, по нашему крайнему разумению, такое «торжественное» отречение в нынешнюю пору было бы полезно для страны столько же, как «искусство, живущее для искусства». А нам, полагаем, вовсе не того нужно.