Внутреннее Царство - [44]

]

Важность послушания «герону» подчеркивалась с самых первых времен возникновения монашества на христианском Востоке. Св. Антоний Великий говорил: «Я знаю монахов, которые после многих трудов пали и подверглись безумию, потому что понадеялись на свои дела… Монах, если можно, должен откровенно сказывать старцам, сколько пьет капель в своей келье, чтобы как–нибудь не погрешить и в этом». [ [255]]

Эта тема постоянно возникает в «Достопамятных сказаниях о подвижничестве святых и блаженных отцов» и «Изречениях пустынных отцов»: «Старцы говорили: 'Если увидишь монаха, взбирающегося на небо по своей воле схвати его за ногу и стащи вниз, ибо этим ты принесешь ему великую пользу… Кто доверяет другому и предает себя ему в полное послушание, тот не имеет нужды заботиться об исполнении заповедей Божиих, но только — вверять собственную волю своему отцу. Так он будет непорочен перед Богом, ибо Бог ничего такие требует от новоначального, как совлечения себя через послушание'". [ [256]]

Фигура старца, игравшая столь значительную роль при возникновении египетского монашества, до наших дней сохранила все свое значение в Православии. «Есть нечто более значительное, чем все существующие книги и идеи, — писал русский мирянин XIX в. славянофил Иван Киреевский: — это православный старец, перед которым вы можете открывать свои помыслы и от которого можете услышать не более–менее полезное частное мнение, но суждение святых отцов. Слава Богу, такие старцы еще есть в России». А русский священник–эмигрант нашего столетия Александр Ельчанинов (+ 1934) пишет: «Область их деятельности неограниченна… Несомненно, они святые, и народ признает их таковыми. Думаю, что в наше трагическое время именно благодаря им сохранится и окрепнет вера в нашей стране». [ [257]]

Духовный отец как «харизматическая» личность

Что дает право действовать кому–либо в качестве старца? Как и кем он поставляется?

Ответ на это прост. Духовный отец, или старец, по существу — «харизматическая» и профетическая личность, уполномоченная в качестве таковой прямым действием Святого Духа. Он «рукополагается», но не человеческими руками, а рукою Божией. Он есть выражение Церкви скорее как «события», нежели «учреждения».

Однако между профетическим и институциональным аспектами Церкви нет резкой границы: оба вырастают друг из друга и пронизывают друг друга. Поэтому служение старца, будучи само по себе харизматическим, тесно связано с ясно очерченными функциями внутри институциональной структуры Церкви, а именно — со служением священника в качестве духовника. По преданию восточного Православия, право принимать исповедь не предоставляется автоматически вместе с рукоположением. Чтобы стать духовником, священник должен быть уполномочен на это своим епископом; в греческой Церкви лишь малая часть духовенства обладает этим правом.

Тем не менее, хотя таинство исповеди представляет собой прекрасную возможность для духовного руководства, служение старца не равнозначно духовничеству. Старец дает совет не только по поводу исповеди, но и во многих других случаях. В то время как духовником Должен быть только священник, старец может быть простым монахом (или монахиней, так как в Православии бывают не только духовные отцы, но и духовные матери), т. е. мирянином. Старческое служение глубже простого духовничества, ибо лишь очень немногие из священников–духовников призваны авторитетно говорить по непосредственному вдохновению свыше.

Но если старец не рукополагается и не назначается церковной иерархией, то как он вступает на путь этого служения? Иногда уже существующие старцы назначают себе преемников. Такие монашеские центры, как Оптина пустынь в России, возникли именно этим путем «апостольского преемства» духовных отцов. А иногда старцы просто появляются без каких бы то ни было актов внешнего уполномочивания. По словам о. Александра Ельчанинова, «народ признает их таковыми». В ходе жизни христианской общины верующему народу Божьему, который есть истинный хранитель Священного Предания, становится ясно, что такой–то человек имеет дар духовного отца или духовной матери. Тогда люди вне какой–либо установленной формы приходят к нему за советом и руководством.

Надо заметить, что инициатива, как правило, исходит не от старца, а от народа. Если бы кто–то подумал или сказал: «Слушайтесь меня, я старец, я имею благодать Духа» — это было бы опасной самонадеянностью. Обычно без всякого призыва со стороны старца люди сами приходят к нему за советом и духовным руководством. И часто сначала он отсылает их прочь, предлагая обращаться к кому–нибудь другому. Но затем наступает время, когда он больше не прогоняет их, а воспринимает их приход к нему как откровение воли Божией. Так они становятся духовными детьми старца и вверяют себя ему.

Личность старца иллюстрирует два взаимосвязанных уровня, на которых живет и действует земная Церковь. Один уровень — внешний, официальный и иерархический, с географическим распределением на епархии и приходы, с великими центрами (Рим, Константинополь, Москва, Кентербери), с «апостольским преемством епископов. Другой уровень — внутренний, духовный и «харизматический»; к этому уровню прежде всего и относятся старцы. Здесь есть свои великие центры, но это не крупные епископские или митрополичьи кафедры, а далекие хижины отшельников, где просияли духоносные личности. Большинство старцев не занимали высоких иерархических постов в Церкви, но влияние такого простого иеромонаха, как преп. Серафим Саровский, превосходит влияние любого патриарха или епископа Православной Церкви XIX в. Таким образом, наряду с апостольским преемством епископата, существует преемство святых и духовных людей. Оба преемства важны для полноценной жизни Тела Христова, и взаимодействием их между собой осуществляется жизнь Церкви на земле.