Внуки королей - [22]

Так мы прядем свои мысли и ткем при этом первые ткани из хлопка с полей Нионо. Громкоговоритель между тем изрыгает без остановки французскую танцевальную музыку и шлягеры Латинской Америки. Южноамериканские песни сейчас в моде.

Снова появился «пепельно-серый» во всем блеске своих необычайных способностей. На сей раз он несет под мышкой два бамбарских меча в красивых плетеных кожаных ножнах. Африканские мечи, символы старой племенной вражды, теперь уже идут на рынок как предметы искусства или сувениры для иностранцев. И цепи принес «пепельно-серый»; звенья их из пестрых камней. Так мстит теперь Африка Европе, которая однажды пошла на нее в поход с ничего не стоящими стеклянными бусами. Есть цепи из зерен плодов африканских деревьев и кустарников, названия которых я никогда не мог правильно произнести, и из раковин каури. Сначала торговец застывает, просительно улыбаясь, около стола ганской футбольной команды, которая завтра выступает против одиннадцати игроков малийской национальной сборной. Там его долго не задерживают, это можно было заранее предвидеть; нам же не спастись от него.

— Да, планы, — продолжает Коля начатый разговор, — и планы, конечно, тоже. Мы думали о том, чтобы совершить со студентами поездку по Мали. Если, конечно, правительство согласится. Они должны изучить свою страну, потому что до сих пор правомерен парадокс: европейцы знают об Африке больше, чем сами африканцы, хотя это неверно, если уж быть абсолютно точным. До конца узнать Африку может только она сама. Об этом и идет речь. Они должны изучать страну и ее проблемы, так как это их страна и их проблемы.

— Из этого потом получится книга, — добавляет Борис. Против своего обыкновения он говорит почти торжественно — Это у нас в сердце, понимаете? Сборник. Мы напечатаем его в Москве на французском языке. Первую книгу о Мали, открытом глазами малийцев.

Громкоговоритель под пальмой неожиданно замолкает. Вероятно, что-то испортилось. Это великолепно. «Пепельно-серый» приближается широкими беззвучными шагами к нашему столу. Я пытаюсь подозвать кошку, но она видит, что у меня пустые руки, и прыгает прочь.

Гомер в Мали

Один из работников радио рассказал о нас певцу Бансумане. Великий певец просил сообщить, что ожидает нашего посещения в полдень следующего дня.

Нам нужно посетить певца в его доме, так как он стар и очень знаменит. Он слеп от рождения. Рассказывают, что его лютня может играть сама без его прикосновения. Мы сможем увидеть это чудо; Бансумана ждет нас.

И мы вспоминаем одну историю, которая живет в народе, словно древняя легенда. Мать Бансуманы, говорится в ней, была в таком ужасе от слепого ребенка, которого она произвела на свет, что решила его убить. Как и все женщины, она носила его в платке за спиной. Она вскарабкалась на дерево, и там наверху развязала платок. Ребенок упал на землю, но остался жив. С тех пор мать полюбила свое слепое дитя.

Человек с радиостанции ведет нас через вереницу улиц, огибая множество углов, мимо маленькой пригородной мечети к глинобитному дому, похожему на все дома, в которых здесь живут люди. Уличная пыль покрывает наши лица. Человек с радио будет служить нам переводчиком, так как Бансумана, как и все народные певцы, не знает ни слова по-французски. Он говорит и поет на языке своего народа, на бамбара. Дети со всего квартала служат нам проводниками; но когда мы пересекаем двор, прилегающий к дому Бансуманы, они робко остаются позади. Мы входим в пристройку дома с плоской крышей. В углу веранды на циновке сидит Бансумана и неторопливо обедает. Он ест вместе с молодыми людьми и мальчиками своей семьи. На почтительном расстоянии от мужской группы, сбившись в кучу, едят женщины. Одна из них поспешно приносит для нас скамейку. Бансумане это не мешает.

Мощная голова, сильный подбородок. Энергичной линией поднимается его лоб. Я ищу глаза. У него нет глаз. Его вид был бы ужасен, если бы лицо не светилось такой радостью, если бы на нем не было стольких хитрых морщин и морщинок, если бы оно не было так полно степенного беспокойства, подобного движению на африканских улицах, полно приятного достоинства. Похоже на то, что губы его улыбаются. Бансумана, который никогда не видел солнца и человека, радостно сидит за трапезой.

На расстоянии руки стоят перед ним миски из пестрой эмали; подобные им продаются повсюду на рынках. В одной медленно тает брусок льда: Бансумана пьет талую воду, смешанную с теплой водой из водопровода. Он запускает пальцы в просяную кашу, быстрым вращательным движением двух пальцев скатывает шарик, окунает его в острый соус и отправляет в рот. Он улыбается, как волшебник из сказки. В его лице есть и утренняя улыбка солнца, и отблеск ночных молний. Мы наблюдаем слепца безо всякой робости. Его пальцы блестят от жирной пищи.

— Я слышу, пришла дама. Хочет дама попробовать мою просяную кашу?

Человек с радио переводит первую фразу певца. Бансумана вежлив и ничего более; он ждет только нашей благодарности, а не нашего ответа. Он окончил свою трапезу. Немедленно все прекращают есть. К певцу подходит мальчик с калебасой, полной воды для омовения. Бансумана опускает руки в калебасу. Мальчик протягивает ему полотенце.