Вниз по склонам холмов - [3]

Они были совсем одни. Вокруг них не было ничего, кроме прерии и безоблачного неба. Над землей нигде не клубилась пыль. Не было видно ничего — ни дерева, ни кустика, только жесткая бурая трава, по которой они шли.

Прерия казалась плоской или мягковолнистой, с редкими холмами — пологими, рыжевато-коричневыми, словно бока спящего льва. Расстояние почти не ощущалось из-за отсутствия ориентиров.

Они шли, как им казалось, уже довольно долго, и солнце высоко поднялось в небе, когда Бетти Сью начала хныкать. Харди помог ей слезть, они уселись рядышком и съели остаток смородины. Потом каждый отпил глоток из фляги

— Харди, — спросила Бетти Сью, подняв на него паза, которые, казалось, стали еще больше и круглей, — мама далеко?

— Мы не увидим ее сегодня, — ответил он.

Когда они снова двинулись в путь, Бетти Сью пошла рядом с Харди, как делала это множество раз, когда он относил на поле обед мистеру Энди. Когда она устала, Харди опять помог ей взобраться на Биг Реда.

Наконец они достигли высокого места, откуда перед ними открылись бесконечные мили буро-коричневой прерий, на всем пространстве которой не на чем было остановиться глазу. Однако, пристальнее всмотревшись в даль, Харди заметил между далекими холмами крохотное синее пятнышко, окаймленное зеленью.

Они тронулись в путь, и Харди не думал больше ни о караване, ни о мертвых людях. Где бы ему ни приходилось бывать прежде, рано или поздно его всегда ожидали свет и тепло дома или, по крайней мере, лагерный костер, сытная еда, а потом постель. Теперь не было ничего похожего — лишь где-то далеко его ждал отец, а пока Харди отвечал за Бетти Сью и Биг Реда.

Солнце уже зашло, и трава колыхалась под вечерним ветром, когда дети наконец достигли болотца, лежавшего в неглубокой долине. У края воды рос тростник — шести футов и выше. В гуще ивняка они нашли место, где струйка воды вытекала из-под камней в болото, и напились. Трава была хорошая, и Харди старательно привязал Биг Реда, все время с ним разговаривая. Бетти Сью вела себя очень тихо.

Внезапно в тростнике зашелестел ветер, и Харди испуганно повернулся, а Бетти Сью совсем было собралась заплакать.

— Это ничего, это только ветер, — успокоил ее Харди.

Из тростника и сухой травы они устроили постель. Потом своим охотничьим ножом Харди вскрыл одну из консервных банок — точь-в-точь как это делал мистер Энди; дети поели. В банке оказалось какое-то очень вкусное мясо.

— Теперь тебе надо умыться перед сном.

— Хорошо, — покорно согласилась малышка.

Они вместе умылись на берегу; вода была холодной и приятно освежала кожу после долгого перехода. Бетти Сью легла на тростниковую постель, и Харди укрыл ее своей курткой.

Сам он сел рядом с ножом в руке. Харди представления не имел, с какими дикими животными придется сразиться, но знал, что на всякий случай должен быть готов. Это могли быть волки, которых он видел из фургона, или койоты, которые водились в прерии. А еще он слышал, что у речных берегов иногда встречаются медведи и пумы.

Темнело, и на небе мало-помалу проступали звезды. Ветер рябил темнеющую гладь воды. Харди молча сидел, прислушиваясь к успокаивающему хрусту травы на зубах Биг Реда.

Ему смутно припомнилось, как мистер Энди рассказывал, что им понадобится около месяца, чтобы добраться до форта Бриджер, где их будет встречать отец, — но это на фургонах. А сколько же им с Бетти Сью придется идти пешком?

Становилось холодно, а Харди очень устал. Он прилег рядом с Бетти Сью и больше всего ему захотелось, чтобы куртка его оказалась достаточно велика, чтобы укрыть их обоих. Звезды над ним походили на лампы в окнах далеких домов…

Спал он долго и, вздрогнув, проснулся от какого-то звука. Некоторое время Харди лежал, затаившись и прислушиваясь. Было слышно тяжелое дыхание жеребца, а потом где-то неподалеку раздался плеск воды и звуки глотков пьющего животного. Осторожно приподнявшись на локте, Харди сквозь просветы между ветвями посмотрел на берег. Темная туша животного была столь необъятна, что мальчик даже немного испугался. Затем поднялась большая голова, тяжелые капли падали с губ; Харди понял, что перед ним бизон — и крупный. Бизон еще некоторое время утолял жажду, а потом двинулся прочь, по ветру. Когда Биг Ред вновь спокойно захрустел травой, Харди лег и заснул.

Когда над холмами разлился серый утренний свет, пронизанный первыми лучами солнца, Харди захотел развести костер, но побоялся привлечь внимание индейцев. Он лежал, глядя в небо и раздумывая. Им не оставалось ничего иного, кроме как идти на запад, к отцу.

Харди привык к ходьбе — и дома, на ферме, и в лесу, и во время переезда сюда, поскольку на подъемах все переселенцы шли пешком, стремясь облегчить работу лошадям. Конечно, в караване рядом всегда были фургоны, куда можно было забраться, если устал, а сейчас не то что фургона не было — он и на Биг Реда не мог сесть верхом.

Рано или поздно он найдет большой камень или крутой берег, с которого сможет сесть Реду на спину, а потом всякий раз станет искать места для стоянок с таким расчетом, чтобы там можно было снова усесться на лошадь. Как жаль, что отец всегда требовал коротко подстригать жеребцу гриву — окажись она сейчас длинной, это очень бы помогло.