Внимание: вода! - [55]

Если пройти по всей цепи взаимосвязанных звеньев такого сложного процесса, как мелиорация земель, то ясно поймешь истинный смысл крылатой фразы «Мелиорация — дело всенародное». Машиностроители поставляют ей технику, металлурги — прокат и трубы, химики — синтетические материалы, приборостроители — средства автоматики, контроля и телеуправления.

Сегодня в СССР мелиоративному улучшению подверглись 30 миллионов гектаров земель. Занимая десятую часть пашни и насаждений, они дают третью часть валовой продукции растениеводства. За последние 15 лет государство потратило 75 миллиардов рублей на мелиорацию. Это огромные фонды, и XXVI съезд партии обратил особое внимание на их отдачу. Между тем гидростроители все еще нуждаются в более мощной и современной технике, эксплуатационники испытывают нехватку в машинах и людях, агрономы — в удобрениях. При всем этом, как писала «Правда» 27 июля 1981 года, «никакая экономика, никакие дополнительные средства не смогут противостоять расхлябанности и бесхозяйственности. Между тем в острозасушливом 1981 году хозяйства Ростовской области даже к первому июля не смогли хотя бы по разу полить орошаемые участки. До сих пор очень часто от руководителей водохозяйственных организаций можно услышать: „Мы, мол, строители, и наше дело строить. Что же вы хотите, чтоб мы были еще и агрономами, и землепашцами?“»

Да, хотим. И вот почему…

Объедьте вокруг острова Хортица на Днепре, полюбуйтесь на его скалы… На них при хорошей фантазии можно различить фигуры людей и животных… Вот на вас смотрит, прищурившись одним глазом, лев. Так же смотрел он и на предков наших — запорожских казаков, и на тех, кто был до них; смотрел и тогда еще, когда и смотреть-то не на кого было. Река же была. Иногда она, конечно, меняла русло, но в общем все так же катила воды из северных лесов по степям к теплому морю. Была природа, была река и степь, а человека не было.

По времени «жизни» Днепра, давно и прочно устроившегося в своем ложе, человек — существо совсем юное и потому крайне нетерпеливое. Вот это существо прорыло канал в степи. Река и степь жили в симбиозе тысячелетия; они привыкли друг к другу так, что уже и жить врозь не могут: они две неразделимые части одного и того же ландшафта. Исчезни река — исчезнет и степь, что раскинулась по ее берегам, изменится растительность, почва, животный мир. К рукотворной реке степь сразу привыкнуть не может. Для нее это не река даже, а внезапный разлом земли, резаная рана на ней, трещина, образовавшаяся во время землетрясения.

О каком симбиозе здесь можно говорить? Канал и степь скорее антагонисты. Потому-то и нельзя спешить и резать степь как попало. Еще Хидаи говорил: «Нельзя проводить воду по такой земле, которая не имеет права на нее, так как при этом вода будет поглощаться землей, не имеющей права на воду».

Как мы уже говорили, для окружающей водохранилище природы его появление равнозначно геологической катастрофе. Точно то же и с каналом: природе нужен срок, чтобы восстановить нарушенное им равновесие, залечить рану… Знаете, как заживает порез на теле: не уследил — и он покраснел и загноился. Лишь спустя длительный срок покроется порез корочкой-струпом и заживет. Так реагирует и степь на канал: он меняет свойства почвы, что облегает его, покрывает дно и откосы новой растительностью, засыпает илом впадины и озерца, иногда пытается искривить русло по-своему.

А это значит, что те, кто проектирует, и те, кто ведет канал по степи, действительно должны быть не только гидростроителями, но и агрономами, и, если хотите, природоведами, или, как теперь говорят, экологами.

Все каналы в бетон не оденешь: дорого! А между тем вода есть вода; она течет и по каналу, и сквозь стенки и утекает сквозь дно. Вот несколько цифр.

Фактический коэффициент использования оросительной воды всеми системами Южного Казахстана равен 0,25–0,35, в Киргизии он выше — 0,4–0,7, на Северном Кавказе не превышает 0,5, в США в среднем 0,6. Эти цифры означают, что от 30 до 75 процентов воды, поданной из водозаборного сооружения в канал, до растения не доходят; они фильтруются сквозь землю и самостоятельно «орошают» полосу вдоль канала, ширина которой достигает иногда многих километров.

Исследования показывают, что, например, Ингулецкая оросительная система на Украине теряет 16 процентов (от общих потерь) воды в магистральных каналах, 33 — в межхозяйственной сети и 57 — во внутрихозяйственной. В Казахстане потери распределяются почти так же: 10, 25 и 65 процентов, а вот в Азовской системе Ростовской области и в Чечено-Ингушской АССР уже по-другому. Здесь в магистральных каналах теряется 33–37 процентов, а остальные в распределительной сети.

Дело здесь и в том, что в наиболее новых и совершенных системах стенки каналов облицовываются или, по крайней мере, уплотняются и защищаются полиэтиленовой пленкой, и в свойствах земли, слагающей стенки и дно рукотворной реки. Самый длинный в мире Каракумский канал строится без облицовки. Это позволяет не только удешевить строительство, но и постепенно, по мере освоения поливных земель, расширять его русло. Фильтрационные потери здесь оказались большими лишь в первый год (2,4 кубического метра в секунду на каждый километр длины). Через год эти потери снижаются в шесть раз: Каракум — река, несущая массу илистых и глинистых частиц, сама цементирует стенки канала.