Внимание: вода! - [33]

Это общая тенденция в развитии наших отношений с природой, поставляющей нам средства к существованию. У нее, у природы, многое множество источников, но мы пьем лишь из некоторых, наиболее обильных, к которым легче прильнуть. Из одних пьем, а другие почему-то пересыхают. И летит за борт ненужный прилов — на радость чайкам!

Вот так же, перебрасывая реки и возводя водохранилища, мы продолжаем выбрасывать за борт тысячи тонн рыбы. А что делать, раз осетр не может преодолеть плотину? Плотины ведь нужны для каналов, каналы — для полей, где растут культурные злаки, злаки — нам и нашим домашним животным.

Но представьте на минуту, что произошла катастрофа, предсказанная фантастом: из космоса на Землю занесен неведомый грозный вирус, мгновенно сразивший все колосья всех культурных злаков… Что останется человечеству? Ведь пить из всех источников оно не умеет, прилов давно уж съеден чайками, хорошие же синтетические продукты создавать мы еще не научились, да и брезгливо морщимся при одном упоминании о них…

Итак?

Все эти ужасы (будем надеяться, всего лишь теоретические) — следствие все той же стандартизации, негибкости нашей технологии, ориентированности ее на разработку не всех (или многих) природных ресурсов, а всего лишь нескольких, немногих.

Вспомним, между прочим, что изучение природных биосистем показало с очевидной бесспорностью: наиболее устойчивы и долговременны те, что сложнее, многообразнее. Разнообразие — вот не одна из первых, а истинно первая заповедь Природы. Именно — «разнообразьтесь», а потом уже библейское — «плодитесь и размножайтесь»!

Не означает ли это, что и наши технологии добывания средств насущных должны быть возможно разнообразнее? Не означает ли это, что, продолжая строить города и заводы, развивать орошаемое земледелие, мы не имеем права делать это за счет сокращения рыболовства?

Современное гидростроительство нацелено на сохранение возможно больших запасов воды. Надо сделать так, чтобы увеличение обводненности означало одновременно и рост урожайности, и увеличение уловов рыбы.

Примеров такого сочетания немало: сегодня Каракумский канал дает стране и хлопок и рыбу. В пустыне появляются рыболовецкие колхозы…

Мы, конечно, рано или поздно научимся управлять природой так, как это нужно и нам и природе. Сохранить, управляя, — вот задача. И, решая ее, не следует бояться поражений и даже отступлений…

В 1973 году профессор зоологии университета штата Теннесси (США) открыл новый вид окуня, который он назвал моллюском. Мелкая эта рыбешка жила исключительно в реке Малая Теннесси, и более нигде. На ней между тем строили плотину…

В будущем водохранилище моллюсковый окунь жить не смог бы, а поэтому, основываясь на действии закона сохранения биологических видов, Верховный суд США постановил запретить строительство плотины Теллико, несмотря на то, что в нее было «уложено» 100 миллионов долларов. Работы возобновились лишь в 1979 году, когда окуня переселили в две другие речки, где он принялся усердно размножаться.

Так маленькая рыбка остановила строительство большой плотины.

Вы полагаете, что это уж точно «перегиб»? Ведь плотина Теллико должна оросить многие тысячи гектаров земли в одном из самых засушливых районов США. Что такое по сравнению с этим светло-коричневая рыбка длиной максимум восемь сантиметров?

Не исключено, что данный пример действительно «крайний случай».

Подумайте, однако, что может стоить восстановление одного уничтоженного биологического вида. Да и возможно ли оно, это восстановление? Фактически никакая наука сделать этого не может, а природа вспять никогда не возвращается. Так что кто знает, что будет, если мы будем поступать каждый раз только «самым экономичным образом» (тем более что этот способ сегодня может быть действительно самым экономичным, а завтра станет вконец разорительным)? Кто-то сказал: «От людей, не увлекающихся рыбной ловлей, рыболов отличается хотя бы тем, что он на одну мечту богаче». А что будет, если мы будем относиться к природе лишь как к среде обитания? Не отнимем ли мы у человечества мечту, которая и делает его человечеством?

Человечество, вырубленное из дерева

Однажды летом я со знакомым журналистом и председателем колхоза ехал степной дорогой вдоль длинной, густо заросшей кустарником и травой лесной полосы. Журналист долго смотрел в окно, за которым то мелькали зеленые острова степного леса, то катились желтые волны созревшей пшеницы…

— Как освежает лес, — воскликнул он. — Не будь его, поля походили бы на пустыню!

Председатель хмыкнул и пожал плечами.

— Черт ли в ней — красоте! О пользе лесополос до сих пор еще спорят. Только не будь их, мы уж точно не имели бы столько хлопот с сорняками. Гляди, как разрослись, проклятые! — погрозил он кулаком зеленой буйной силе амброзии.

Я вспомнил другого председателя, чей колхоз граничил с угодьями большого охотничьего хозяйства. Охотоведы следили за сохранностью и приумножением всякого лесного зверья — кабанов, лосей, косуль, а председатель самым серьезным образом ежегодно предлагал бесплатно сдавать сто-двести голов свиней, лишь бы избавиться от двух-трех десятков диких кабанов, наносивших ущерб полям колхоза…