Внезапная страсть - [47]

Где-то в глубине сознания она понимала, что на них смотрят, но ей было все равно.

— Почему? — Еще одно короткое слово. Все ее будущее зависело от него.

— Потому что я люблю тебя, — сказал он очень тихо. — Я люблю тебя, Крессида, как никогда не любил ни одну женщину на свете и никогда не полюблю.

Боже, помоги мне!

И тут она разрыдалась.

— Крессида! — Он прижал ее к себе, целуя в макушку и обнимая сильными горячими руками, в которых ей хотелось остаться навсегда.

— Дорогая, моя дорогая, пожалуйста, не плачь. — Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Послушай меня, — сказал он настойчиво. — Я был самым большим идиотом на свете. — Он покачал головой, глядя на нее сверху вниз. — Когда я получил это проклятое письмо от твоего адвоката, я понял, что опоздал. Что из-за своей гордыни и самолюбия позволил событиям развиваться без моего участия. — Его темные глаза сверкали. — Я знал, что должен увидеться с тобой опять, поэтому я уговорил спонсоров вашего спектакля выйти из игры и дать мне эту возможность. Ничего не изменилось. Ничего. Я любил тебя так же, как и прежде. Но я знал, что должен действовать очень осторожно, чтобы оставить себе хоть какой-то шанс после того, как мы расстались. — Он вздохнул.

— Я хотел сказать тебе о своих чувствах при самой первой встрече, но я так боялся отпугнуть тебя. О Боже! Это было нелегко. Когда я увидел тебя в объятиях Адриана, пусть лишь на сцене, я был способен разнести весь этот театр на мелкие кусочки голыми руками. Но я был полон решимости не показывать своих чувств. Я старался держаться осторожно до того вечера, когда прошел заключительный спектакль. Видит Бог, я не рассчитывал на то, что ты забеременеешь, однако здесь судьба мне некоторым образом подыграла. И это дало возможность привезти тебя сюда…

— Но ведь ты дал мне уехать сегодня утром? — Она посмотрела на него и увидела, как темные глаза затуманила настоящая боль.

— Я был в шоке, — тихо сказал он. — В отчаянии. Я так хотел ребенка, молился только об этом. Я ушел с виллы и все бродил и бродил. А затем я пришел в себя. Я подумал: не могу больше отпустить ее. Второй раз. Я обязан сказать ей о своих чувствах.

— Ну почему же ты мне ничего не сказал? — спросила она, крепко обнимая его. — Все то время, что я жила здесь, ты ни разу не упомянул о любви.

— Любви? — Он опять посмотрел на нее, глаза его были полны печали. — В прошлом мы много говорили о любви и больше ни о чем. Слова любви нетрудно произнести, но на сей раз я хочу не говорить, а действовать, и, может быть, когда-нибудь ты опять полюбишь меня. И, дорогая моя, я все сделаю для этого. Чего бы мне это ни стоило, я сделаю так, что ты полюбишь меня.

Робкая улыбка тронула ее губы.

— Но я люблю тебя, Стефано. — И ее спокойный тон не смог скрыть ту глубину чувств, которая скрывалась за этими словами. — Я никогда не переставала любить тебя.

Темные глаза вспыхнули.

— Не нужно шутить со мной, Крессида. Только не сейчас. Я просто не выдержу этого.

Она поразилась беспомощному выражению, появившемуся на его лице.

— Я люблю тебя, — повторила она. Он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, а затем, издав какой-то горловой звук, прижал ее к себе и начал покрывать страстными жадными поцелуями, которые пробудили в ней целый вихрь чувств.

Казалось, прошла целая вечность, пока он опять посмотрел на нее.

— О, дорогая, — прошептал он. — Когда же мы совершили ошибку?

Она заговорила, стараясь выразить словами то, что чувствовала.

— Ты был такой сильный, такой важный, такой могущественный, ты подавлял меня. Мне казалось, что все не одобряли твой брак — твоя семья, прислуга, я это чувствовала, когда мы приезжали сюда на выходные. Они не могли понять, почему ты женился на этой молодой иностранке, которая никак не вписывалась в семью. И ты никогда не хотел говорить со мной об этом — сразу же прекращал разговор. Так что для меня работа стала чем-то вроде убежища, во всяком случае, мне так казалось. Она возвращала мне чувство собственного достоинства, которое, как я считала, я уже утратила. А ты был против. Поэтому, когда ты сказал, чтобы я выбирала между работой и тобой… — Ее голос осекся.

Он кивнул.

— Я знаю. Я поставил тебя в безвыходную ситуацию. А затем уже сыграло роль самолюбие, когда ни один из нас не хотел уступить. — Он покачал головой. — Так много недоразумений!..

— Я начала бояться приезжать на эту виллу. Мне казалось, ты стесняешься меня. Я помню, как ты заставлял меня уходить со званых обедов, когда я пыталась говорить по-итальянски.

— Черт возьми! — тихо выругался он. — Знаешь, почему я это делал? Я просто видеть не мог, что они демонстративно не обращают на тебя внимание, когда ты так стараешься. Я не желал, чтобы они так с тобой поступали.

— Нам надо было поговорить об этом. Лицо его выражало искреннее раскаяние.

— Я не из тех, кто много разговаривает. Я не обращал внимания на то, что происходит, я думал, если на все эти проблемы не обращать внимания, то они исчезнут сами по себе. — Он посмотрел на нее с нежностью. — Ты помнишь тот вечер — первый, после нашей разлуки, — когда я повел тебя в Лондоне в ресторан?