Внезапная пылкость - [20]

— Насчет сегодняшнего… — повторила она, когда они остановились у украшенного колоннами портика ее гостиницы, и изобразила беззаботную улыбку. — Мы оба знаем, что все это было рог bem.

Витор взглянул на нее в замешательстве и переспросил:

— Рог bem?

— Вы слышали историю о короле Жуане и фрейлине?

— Sim. Да, — пробормотал он, нахмурившись, словно никак не мог ухватить ее мысль.

— Мы тоже можем считать сегодняшний вечер «несущественным», — с просветленным видом объявила Эшли.

Он открыл рот, как если бы собирался что-то сказать, но тут же закрыл его. Витор мог позволить себе прогнать ее, но пришел в замешательство, когда роли переменились и она отказалась от него. Но, разумеется, такое ведь нечасто случается, с горечью подумала она.

— Ты предлагаешь забыть все? — удивился он.

— Я уже забыла, — бросила она, выбралась из машины и беззаботно вошла в гостиницу, даже не оглянувшись.

Словно свора жужжащих, воющих шершней, с огромными покрышками, гоночные машины проносились внизу по треку. Потом наступила тишина. Стряхнув с себя бронзового цвета куртку и оставшись в белой шелковой рубашке и габардиновых брюках, Эшли устроилась поудобнее на своем месте. Телевизионные мониторы, свисающие с крыши трибуны позволяли зрителям следить за ходом соревнований на противоположной стороне трека, и она подняла свой взгляд на один из них. Она вздохнула. Шесть недель назад Эшли поклялась, что будет сторониться Формулы-1, как чумы, но судьба уготовила ей иное, и вот она присутствует на австралийском этапе «Гран-при».

Прибыв в Аделаиду, чтобы обсудить создание совместного предприятия с местной компанией, она и не подозревала, что здесь состоится заключительный заезд сезона, но газеты сообщили об этом. Выбитая из колеи тем, что, облетев полмира, оказалась в одном городе одновременно с Витором д'Аркошем, она старательно пропускала все статьи, упоминавшие его имя, но, перевернув страницу, наткнулась на заметку, которую не могла пропустить. Ее глаза оставили экран телевизора. Эшли нахмурилась. Саймон не только не дал всем понять, что они просто друзья, но и позволил себе совершенно непотребные вещи. «Моя подружка Эшли Флеминг — очень занятой директор компании, — заявил он репортеру. — А это значит, что она не может присутствовать на многих этапах розыгрыша „Гран-при“. Но когда мы наконец встречаемся, это великолепно!» Как если бы все это подталкивание локтем в бок и подмигивание показалось ему недостаточным, ее названый брат передал репортеру фотографию, которая как бы подтверждала его правоту.

— Я думал, ты будешь не против, — сказал Саймон вчера, когда она гневно упрекала его.

— Ты надеялся, что я не узнаю!

Он изобразил просительную улыбку:

— Это всего лишь местный листок.

— Но в городе присутствует половина спортивной прессы мира, и репортеры подхватят сообщение о «милой парочке» и разнесут его по всему свету, — запротестовала Эшли.

— А эта судьба хуже смерти?

— Ну, не совсем так, но…

— Ты бы не подняла такого шума, если бы тебя назвали подружкой Витора, — бросил Саймон.

Эшли нахмурилась еще сильнее. Их разговор набирал темп, запестрев утверждениями, случайными догадками, признаниями, а в заключение она сделала его своим наперсником, о чем сейчас жалела.

Она сложила заново свою куртку. Конечно, Эшли добилась от Саймона торжественного обещания, что он перестанет похваляться связью с ней, в обмен на ее присутствие на заезде. Но в этом ли только дело? По правде говоря, круговые гонки были скучными и утомительными, особенно когда и поговорить-то не с кем. Или она надеялась, что Саймон скажет Витору о ее присутствии и тот разыщет ее и объявит ей о своей неумирающей любви? Ее губы сложились в слабую улыбку. Эта мысль принадлежала к области фантазии. Шансы на то, что по прошествии щести недель ее «одноразовый» любовник передумает, были нулевыми.

Внезапно Эшли сообразила, что у всех присутствующих вдруг одновременно перехватило дыхание и все вокруг уставились на экраны мониторов. Взглянула на экран и она и увидела хаос. Одна гоночная машина врезалась в ограждение безопасности, разрушила стенку и вынудила другие машины закрутиться на месте. Пространство заполнилось летящими камнями и кусками металла, смерчами пыли, в которой невозможно было различить цвет машины, ставшей поперек трека, но, похоже, она принадлежала «Дэлджети». В отчаянии ее рука метнулась к горлу. Кто в кабине? Саймон или… Витор?

Телекомментатор взволнованно описывал драму, но, как Эшли ни прислушивалась, не могла выхватить из потока слов имя жертвы. Эшли повернулась к сидевшей рядом пожилой женщине и спросила об этом ее, но тут картинка на экране сменилась. Из другой машины с трудом выбрался водитель и побежал назад.

— Витор д'Аркош спешит на помощь своему товарищу по команде, — закричал комментатор. Значит, та неподвижная, безжизненная фигура — Саймон, оцепенело подумала Эшли. Добежав до его машины, Витор склонился над ней, пытаясь высвободить и вытащить тело молодого гонщика, но кузов сильно деформировался. Витор принялся неистово разбирать кузов, дергая за искореженные куски металла, как вдруг из-под машины полыхнуло пламя.