Внешность - [2]

Это была полуметровая модель космического корабля — тяжелая, приземистая, со сглаженными формами, острым носом и четырьмя стабилизаторами. Харли знал, что это такое, — модель грузовика класса «земля — космос», мощной машины, доставляющей на орбиту все необходимое.

В свое время появление этой вещи выбило их из колеи сильнее, чем даже возникновение в кладовке фортепьяно. Не сводя глаз с модели, Харли уселся на винтовой табурет и застыл в напряжении, силясь извлечь из глубин сознания нечто… нечто, связанное с космическими кораблями.

Что бы это ни было, оно было неприятным и ускользало всякий раз, когда Харли казалось, что он мысленно уже схватил нечто. Если бы только удалось хоть с кем-нибудь обсудить эту проблему, тогда можно было бы выманить нечто из его тайника. Очень неприятно — ощущать неясную угрозу и в то же время подозревать некую притягательную тайну, скрытую в этой угрозе.

Если бы только удалось добраться до нечто, смело встретиться с ним лицом к лицу, тогда Харли смог бы сделать что-нибудь определенное. А пока он не поймал его, то не в состоянии был даже выразить, в чем же заключалось бы это «определенное».

Звук шагов за спиной. Не оборачиваясь, Харли проворно откинул крышку фортепьяно и провел пальцем по клавишам. Лишь затем рассеянно оглянулся через плечо. Позади, засунув руки в карманы, стоял Кальвин, воплощение солидности и покоя.

— Шел мимо и увидел здесь свет, — непринужденно сказал он. — Вот и подумал, дай-ка загляну.

— Я собирался немного поиграть на фортепьяно, — с улыбкой ответил Харли. Нечто не подлежало обсуждению даже с таким близким знакомым, как Кальвин, потому что… потому что это было в природе самого нечто… потому что надо было выглядеть нормальным, ничем не обеспокоенным человеком. Да, эта мысль была и здоровой, и понятной: надо вести себя как нормальный человек.

Успокоившись, Харли извлек из клавиатуры ряд мягких беспорядочных звуков. Он хорошо играл. Они все хорошо играли — Дэппл, Мэй, Пиф… Как только у них появилось фортепьяно, они все стали хорошо на нем играть. Естественно ли это?

Харли еще раз бросил взгляд на Кальвина. Этот крупный мужчина стоял, облокотившись на крышку фортепьяно, спиной к будоражащей воображение модели, и ничто на свете не могло его обеспокоить. На лице Кальвина не отражалось ничего, кроме вежливой любезности. Да, они все были неизменно любезны друг с другом, и никто никогда не ссорился.

За скудным ленчем собрались все шестеро, и их оживленная беседа понеслась по наезженной колее. Затем последовал день — ничем не отличающийся от утра, от всех прочих дней — безопасных, уютных, бесцельных… Только для Харли эта одинаковость была уже чуть-чуть нарушена, картинка словно бы вышла из фокуса: он получил ключ к мучившей его проблеме. Крохотный ключик, но в мертвом покое однообразных дней он казался весьма большим.

Ключ подбросила Мэй. Когда она накладывала себе в тарелку желе, Джаггер, смеясь, обвинил ее в том, что она взяла больше, чем положено по справедливости. Дэппл, всегда защищавшая Мэй, тут же заявила: «Куда там, она взяла меньше твоего, Джаггер».

— Нет, — поправила Мэй, — у меня действительно больше, чем у кого бы то ни было. Таково мое внутреннее чувство.

Это было нечто вроде словесной игры, в которую они время от времени беззаботно играли. Однако Харли отнесся к словам Мэй серьезно и запомнил их, чтобы обдумать на досуге. Теперь он ходил кругами по одной из тихих комнат. Внутреннее чувство, внешнее чувство… Разделяли ли остальные беспокойство, которое ощущал он? Были ли и у них причины скрывать свою тревогу? А вот еще вопрос: что такое «здесь»?

Харли резко оборвал себя.

Решай проблемы по очереди. Продвигайся с максимальной осторожностью, иначе сорвешься в пропасть. Раскладывай свои знания по полочкам.

Первое. Земля постепенно втягивалась в наихудшую стадию «холодной войны» с Найтити.

Второе. Найтитяне обладали качеством, которое не могло не вызывать тревоги, — они умели принимать облик, не отличимый от внешности их врагов.

Третье. Это качество позволяло им проникать в человеческое общество.

Четвертое. Земля была лишена возможности изучать найтитянскую цивилизацию изнутри.

Изнутри… Волна клаустрофобии захлестнула Харли, когда он осознал, что эти важнейшие факты ни в коей степени не были связаны с его маленьким внутренним миром. Знание пришло — неизвестно каким способом — извне, из той колоссальной абстракции, которую никто из них в жизни не видел. Перед его мысленным взором возникла картина усеянного звездами пространства, в котором плавали или сражались люди и монстры, но Харли быстро стер ее. Такие видения никак не сочетались со спокойным образом мыслей его товарищей. Впрочем, тот факт, что они никогда не разговаривали о внешнем мире, еще не свидетельствовал о том, что они никогда и не размышляли о нем.

С нарастающим беспокойством Харли ходил по комнате, паркетный пол эхом отражал нерешительность его шагов. Он перешел в бильярдную и, мучаясь раздвоенностью, ткнул пальцем в один из шаров. Белые сферы столкнулись и раскатились по зеленому сукну. Точно то же самое произошло и с двумя половинками его сознания. Явное противоречие: он должен остаться здесь и смириться с действительностью, и… он не должен оставаться здесь (поскольку Харли не помнил того времени, когда его здесь не было, он не мог сформулировать вторую часть рассуждения более точно). Игра словами «здесь» — «не здесь» наводила еще и вот на какую мысль: судя по всему, это были не части единого целого, а два взаимоисключающих понятия.