Внедрение - [22]
В кабинете Ильюхин долго ходил из угла в угол и курил одну сигарету за другой. Он понимал, что у него, по сути, есть два диаметрально противоположных варианта решения на выбор: херить всю эту бодягу с Лаврентием или же нет. Если херить, то… пакостно как-то получится, вроде как при тебе беспредел лютый творят, а ты по дипломатическим соображениям делаешь вид, будто не замечаешь, хотя этот беспредел уже практически по тебе же и бьет уже… А если не херить, то это значит в открытую всем сказать, что он постарается доказать… то есть – уволить… нет, при таких раскладах не уволить получается, а посадить… Кошмар какой-то!
Надо понимать, что мир сыска – это мир постоянных и всевозможных нарушений, которые часто формально могут быть расценены, как преступления. Это затрещины и обман, провокации, давления и мухлеж в бумагах. И вот в этом странном мире (очень корпоративном) идти по пути привлечения к уголовной ответственности своего – да еще какого своего! – это поступок. Такой поступок должен быть серьезно обдуман, потому что он неминуемо повлечет за собой жизненные изменения. Потому что это не просто поступок – это сенсация. Это разговоры и обсуждения на годы вперед. Это будущая мифология. И это – клеймо. Самое настоящее клеймо в среде своих – со всеми вытекающими последствиями…
Тяжелые размышления Ильюхина прервал телефонный звонок. Со странным предчувствием в душе полковник поднял трубку. Он не ошибся. Звонил действительно Крылов. Петр Андреевич обошелся без приветствий и вступлений:
– Сейчас модно говорить в малахольных кругах, мол, ничего личного, – это бизнес. Так вот: мне больше по душе фраза Майкла Карлеоне: «Это только личное».
Крылов сказал только одну эту фразу, далее Ильюхин услышал частые гудки. Виталий Петрович положил трубку и машинально отметил, что, судя по голосу, Крылов абсолютно трезв.
Полковник сел за стол, уронил голову на руки и неожиданно заснул. Спал он хреново, и сон ему привиделся тоже хреновый, какой-то насквозь сумбурный. Большую его часть Ильюхин не запомнил, но какого-то улыбающегося летчика в стильной кожаной куртке (полковнику показалось, что это был немец) он все же «срисовал». Летчик похлопывал ладонью по крылу какого-то самолета, улыбался сытой мордой и сказал всего лишь одну фразу: «Таран – оружие героев?» Виталию Петровичу показалось, что в этой фразе были и вопрос, и вызов, и какая-то насмешка…
Когда Ильюхин очнулся от своей странной дремы, у него болело все тело, словно его били. Полковник недовольно посмотрел на часы, присвистнул и отправился наконец-то домой.
Юртаев довез его до дома мигом. Несмотря на позднее время, настроение у Паши было солнечным. В магнитофоне служебной «Волги» надрывался Боб Марли.
– Тебе нравится? – устало поинтересовался Ильюхин.
– Это же рэгги – «я убил шерифа!» – засмеялся Юртаев. Виталий Петрович хмыкнул и, непонятно к чему, стал размышлять вслух: – А знаешь, как, наверное, работали первые шерифы? Ходили они себе по пыльным городкам и старались первыми застрелить злодея, руководствуясь исключительно своей вестерновской сущностью… Тогда это было круто. А сейчас – это особо тяжкое преступление…
Вот не случайно все же говорят, что водители милицейского начальства – самые осведомленные люди в конторе. Юртаев мгновенно понял и интонацию, и направление мыслей шефа. Понял и по-своему постарался успокоить полковника:
– Да не переживайте вы, Виталий Петрович! У вас свои методы, у Крылова – свои. Не надо друг другу мешать, и все дела.
Ильюхин понял, что его именно утешают (пусть и деликатно), и от этого вдруг страшно завелся:
– Паша, отчего ты врешь?! Дело же не в том, что у меня настроение плохое, а ты хочешь похлопотать за кого-нибудь! Ты прекрасно все видишь и слышишь, все эти разговоры и движения. И ты прекрасно знаешь, что сотрудники, которые подчиняются Крылову, – они подчиняются только Крылову! Что государством там и не пахнет! Они создали какую-то… крылатую республиканскую гвардию…[16], придумали свою идеологию, в которой все навыворот… И самое главное – их доводы страшно ярки, доходчивы, но дико нелогичны! Мол, необходимо пытать, чтобы меньше было квартирных краж! Да к черту!! Все ты понимаешь! Паша, я и от уголовников слышал уже, как они об этом явлении говорят! Надысь встретил меня Крендель в гостинице «Москва» и бает: «Мне часто поддавали в ментах, бывало, что и били, иногда – пиздили, но у вас сейчас – пытают!» Я сделал вид, что мне некогда и я не могу с ним толковать… А Крендель прав!! И мне стыдно, что он прав! Вот ты, Паша, как ты квалифицируешь всю эту хрень?!
Юртаев сидел с непроницаемым лицом. Таких монологов он от шефа никогда еще не слышал. И вопросов таких ему шеф никогда не задавал…
Ильюхин требовательно ждал ответа. Паша понял, что отмолчаться не удастся, и, кашлянув, осторожно уточнил на всякий случай (ну и чтоб время выгадать):
– Вы про хрень… с Лаврентием?…
– С ним, – кивнул полковник.
Юртаев аккуратно пожал плечами – будто на болото ступил:
– Ну… Так получилось… Так вышло…
– Вышло?! – Полковник глянул на водителя так, что тот, поймав взгляд боковым зрением, даже поежился. – Вышло не «так», а неумышленное убийство с отягчающими и еще с целым букетом должностных преступлений! А какова мотивация! Губа решил нос утереть отделу убийств! Сам по себе? Хрен! Крылов все знал с самого начала, и не просто знал, а санкционировал, а сейчас – прикрывает! Прикрывает, оправдывает полностью! И если прокатит, то они будут гордо рассекать, поводя жалами, и рылами своими всем показывать: да, мы любого распотрошим, ужасайтесь, бандерлоги!
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат-2» продолжает рассказ о судьбах Сергея Челищева и Олега Званцева с того самого момента, на котором закончился роман «Адвокат».
«Бандитский Петербург-98» – это цикл очерков, посвященных природе российского бандитизма в его становлении и развитии, написанных живо и увлекательно, включающих как экскурсы в историю, так и интервью с современными «криминальными персонажами». А. Константинов демонстрирует глубокое знание материала, но движет им не просто холодный интерес исследователя. Автор озабочен создавшейся в нашем обществе ненормальной ситуацией и пытается вместе с читателем найти способы выхода из нее.В отличие от обычной преступности, противодействующей государственным институтам общества, организованная преступность, наступая на общество, использует эти институты в своих целях.Аулов Н.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан.
Мог ли в самом страшном сне представить себе журналист Андрей Обнорский-Серегин, что на пути всемогущего криминального авторитета, Антибиотика, встанет загадочная и очаровательная израильтянка Рахиль Даллет, обладательница странного медальона, с каждой изполовинок которой на него будут глядеть из прошлого знакомые лица. Что для него самого женщина эта станет больше, чем жизнь, а ее прошлая страшная жизнь войдет в его мозг как нож, и, как призыв к… войне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
На севере Италии, в заросшем сорняками поле, находят изуродованный труп. Расследование, как водится, поручают комиссару венецианской полиции Гвидо Брунетти. Обнаруженное рядом с трупом кольцо позволяет опознать убитого — это недавно похищенный отпрыск древнего аристократического рода. Чтобы разобраться в том, что послужило причиной смерти молодого наследника огромного состояния, Брунетти должен разузнать все о его семье и занятиях. Открывающаяся картина повергает бывалого комиссара в шок.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
Сотруднику уголовного розыска Валерию Штукину предлагают внедриться в структуру бывшего криминального авторитета Юнгерова, который, в свою очередь, решает направить для службы в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…
Волею судьбы сотрудники уголовного розыска Валерий Штукин и Егор Якушев становятся не просто чужими друг другу – они становятся врагами. И это несмотря на то, что у них есть много общих знакомых и друзей, да и их взгляды на жизнь не так сильно расходятся. Но так уж вышло: одного руководство уголовного розыска внедряет в структуру бывшего криминального авторитета Юнгерова, а другого, наоборот, мафия направляет служить в милицию. А еще непреодолимым препятствием между двумя офицерами становится смерть сотрудницы прокуратуры, с которой каждого из них связывали не только служебные отношения… Развязка такой конфликтной ситуации не может не быть трагичной…
Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно… Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская… Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске. Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * * «Со времени написания романа „Свой — Чужой“ минуло полтора десятка лет.