Вне зоны доступа - [30]

— Ба? Ты чего так поздно? Случилось чего?

— Случилось. Дуй к нам.

На языке вертелись миллионы вопросов, но я понимала, как глупо было тратить на них время, а потому, отбив звонок, я просто, в который раз за день, вышла под дождь и завела мотор УАЗика. Пора бы его было вернуть. Тяжело мне все же справляться с этим монстром. Свой джип как-то привычнее.

Я чувствовала себя ужасно вымотанной и не знала, чего еще ждать. Баба Капа, хоть и была с причудами, никогда раньше вот так меня не срывала. Я гадала, что могло случиться, отметала эти догадки, строила новые и… все больше себя накручивала. Неизвестность высасывала из меня последние силы.

В доме родителей горел свет. Удивительно, учитывая то, что на часах уже за полночь, а из живых — одна баба Капа, которая обычно ложится спать с петухами, чтобы с ними же встать. Обтерев влажные ладони о сарафан, я взялась за ручку двери, провернула. Прошла по полутемному коридору к кухне и замерла, растерянно разглядывая открывшуюся мне картину. За столом, справа от бабы Капы, сидел парень. Ну, может быть, и не совсем парень, но из-за высокого роста и крепкой фигуры назвать его мальчиком язык не поворачивался.

— Привет. Что за срочность? — подала я голос, чтобы обозначить свое присутствие. Обращалась я, конечно же, к бабе Капе, но мой взгляд был сосредоточен на незнакомце. Он как будто меня притягивал. Чем? Кажется, я догадывалась. Но просто отказывалась верить.

— Вот. Гость у нас из самой области. Павлик… Хм… Он тут кое-что интересное пришел рассказать. Про губернаторские делишки…

Что общего могло быть между парнем в потертых джинсовых шортах и губернатором, я не знала. Но почему-то мне даже в голову не пришло усомниться, что эта связь имеется.

— Мне бы с Валентином Петровичем побеседовать. Его точно нет?

— Точно-точно! Говорю же тебе — в больнице он. Ранен на службе… Да ты Яське можешь все рассказывать. Она ему передаст, — распорядилась баба Капа, ставя на стол перед пацаном тарелку наваристого рагу.

— Я не хочу, — замотал вихрастой головой Павлик, но жадный взгляд, брошенный на тарелку, свидетельствовал об обратном. Что-то едва уловимое в его позе… или повороте головы, или жесте, которым он поправил упавшие на лоб волосы, заставило мое сердце пребольно удариться о ребра. Я нашарила за спиной стул и осторожно опустилась рядом.

— Ешь. Раз из самой области приехал — значит, давно не ел. Как тебя только родители отпустили?

Паша бросил на меня странный взгляд из-под отросшей челки и снова впялился в стол.

— Меня мать послала. Предупредить… Она у меня секретарем работала. У губернатора.

Я перекинулась взглядом с бабой Капой и сглотнула ставшую вдруг вязкой и горькой слюну.

— У губернатора, значит?

— Угу. Ну, вот и услышала случайно, как он обсуждал с кем-то… кхм, — парень откашлялся, — поджог в вашем заказнике.

— Поджог?

— Ага. Поджог. Чтобы следы вырубки скрыть.

— Вырубки? — в очередной раз повторила я, — Черт… Прав был отец — не все так гладко с теми документами!

— Они еще и о… кхм… Валентине Петровиче говорили.

Если это возможно, мое сердце опустилось еще чуть ниже. Опасаясь услышать продолжение, я уставилась на бабку. Как в детстве, в поисках утешения. Как если бы она и правда могла укрыть, уберечь меня от всех бед и невзгод.

— Что именно?

— Мама сказала мне говорить только с ним.

— Но он ранен. То, что ты хотел ему рассказать, может быть, как-нибудь связано с тем, что случилось?

Пашка опустил голову еще ниже и всковырнул крупным длинным пальцем расшитую незабудками скатерть. И я смотрела то на этот палец с заусеницей, то на вихор на затылке нашего неожиданного гостя, и как будто падала куда-то, проваливалась к чертям.

— Может, и связано. Они говорили, что его нужно устранить.

Глава 14

О том, что мы таки доедем до места назначения, я засомневался еще в самом начале. Слишком хреново выглядел мой проводник. Как если бы не спал как минимум пару суток. Я скосил взгляд на сидящую за рулем Яну, но тут же громко выругался, перехватывая баранку.

— Что? Что такое?! — Открыв глаза, Астафьева испуганно уставилась на дорогу, с которой мы чуть было не съехали, когда она отрубилась.

— Тормози, — рыкнул я.

— Но…

— Тормози, я сказал!

Яна виновато потупилась и, прижавшись к обочине, заглушала мотор. Я выскочил из УАЗика, едва машина остановилась, оббежал его и распахнул настежь водительскую дверь.

— Выметайся!

— Но… — снова попыталась возразить Яна, однако заглянув в мои полные праведной злости глаза, передумала и, тяжело вздохнув, неторопливо слезла с подножки. А меня как-то враз попустило. Уж не знаю, что было тому виной. Или вселенская какая-то усталость в глазах моей горе-проводницы, или то, что я, наконец, до конца рассмотрел, во что та была одета.

Нет, она серьезно собирается ехать вот так? В спортивном топике, открывающем просто охрененный вид на ее идеально плоский, подтянутый живот? И толку, что поверх топа была накинута рубашка защитного цвета! Теперь, когда Астафьева ту расстегнула, спасаясь от жары, спасать меня от похоти стало нечему. Я помнил ее кожу на вкус…

— Когда я соглашался на то, что ты станешь моим проводником, предполагалось, что ты будешь в форме! — рявкнул я, злясь в большей степени на себя и на неуместные прямо сейчас желания. Мне полагалось сосредоточиться на работе. Думать о предстоящей съемке, и все такое… а вместо этого я занимался непонятно чем. Хотя чего это я? Тут как раз все понятно.