Вне времени - [2]

Зал мумий находился в западном крыле дома (построенного в 1819 году) на втором этаже и, по мнению большинства историков и антропологов, содержал самую замечательную в Америке коллекцию такого рода. Там были экземпляры типично египетского бальзамирования, начиная с самых древних образцов Саккара до последних коптских седьмого века; мумии других цивилизаций, в особенности образцы доисторических индейцев, недавно найденные на Алеутских островах; муляжи жертв Помпеи, сделанные путем заливки гипса в пустоты, оставленные телами в лаве; естественные мумифицированные трупы, найденные в рудниках или пещерах во всех частях света. Некоторые были застигнуты смертью в гротескных позах и еще сохранили на лице выражение немого ужаса. Одним словом, тут было все, что может содержать коллекция такого рода. В 1879 году она, конечно, не была столь полной, как сегодня, но даже тогда она считалась замечательной. И эта неизвестная мумия, найденная в циклопическом склепе на эфемерном островке, больше всего привлекала посетителей.

Это была мумия мужчины среднего роста, неизвестной расы, застывшего в любопытном положении на корточках; лицо его с выступающей челюстью было полузакрыто руками, а сморщенные черты лица имели выражение такого беспредельного ужаса, что мало кто из зрителей мог спокойно созерцать его. Глаза, видимо навыкате, были плотно зажмурены; на лице и черепе сохранились остатки волос, цвет всего ансамбля был унылым, нейтрально-серым. Текстура мумии частично выкрошилась, остальное напоминало старую кожу, и это создавало неразрешимую проблему, над которой бились эксперты, тщетно пытаясь узнать или угадать, каким образом тело было подвергнуто бальзамированию. Клочки неизвестной ткани, еще сохранившие следы странных рисунков, плотно прилегали к телу.

Трудно объяснить, чем именно эта вещь была так страшна и отвратительна. Прежде всего, она вызывала необъяснимое чувство немыслимой древности и абсолютной чуждости современной жизни, но главным образом поражало выражение безумного ужаса на этом полузакрытом лице. Такой символ бесконечного, нечеловеческого, космического страха не мог не передаваться зрителям, и они погружались в бесплодные предположения.

Среди редких посетителей Кэбот Музея эта реликвия очень древнего, забытого мира скоро приобрела мрачную известность, хотя спокойная скромность учреждения помешала ей стать привлекающей народ сенсацией, вроде «великана Кардиффа». В прошлом веке зрелищная вульгаризация еще не вторгалась, как ныне, в область науки. Естественно, ученые делали все что могли для классификации страшного экспоната, но все было тщетно. Рассматривались гипотезы о далекой цивилизации, видимые остатки которой сохранились в виде статуй на острове Пасхи. Научные журналы публиковали статьи, часто противоречивые, о древнем затонувшем континенте, вершины которого теперь представляют собой архипелаги Меланезии и Полинезии. Даты, приписываемые этой гипотетической исчезнувшей культуре, были слишком различными и необоснованными. Однако в некоторых мифах Таити и других островов нашли множество удивительно подходящих к делу указаний.

Любопытнейший цилиндр и пленку, покрытую неизвестными иероглифами, заботливо хранившиеся в библиотеке музея, осмотрели с величайшим интересом. Не было никакого сомнения в том, что они связаны с мумией; поэтому все исследователи сходились на том, что если удастся проникнуть в тайну рулона и цилиндра, то и загадка мумии также будет раскрыта. Цилиндр, примерно восьми сантиметров в длину и чуть меньше двух в диаметре, был сделан из какого-то неизвестного переливчатого металла, сопротивляющегося любой попытке химического анализа и, судя по всему, нечувствительного ко всем реактивам. Он был закрыт крышкой из того же металла, на которой были выгравированы изображения, по всей видимости, символические, вызывающие, как это ни парадоксально, представление о неизвестной и непонятной геометрической системе.

Рулончик был не менее загадочным. Бледно-голубая тонкая пленка, не поддающаяся анализам, намотанная на стержень из того же металла, что и цилиндр, в развернутом виде достигала шестидесяти сантиметров. Довольно крупные иероглифы узкой линией шли в центре пленки и были написаны или нарисованы серым пигментом, точно так же не поддающимся никакому исследованию. Иероглифы не были похожи на знакомые лингвистам и палеографам письмена, поэтому расшифровать их никому не удавалось, несмотря на то, что фотокопии разослали всем известным экспертам в этой области.

Правда, некоторые ученые, интересовавшиеся оккультизмом и магией, находили смутное сходство между некоторыми иероглифами и примитивными символами, описываемыми или упоминаемыми в двух-трех очень древних и малопонятных эзотерических работах, вроде книги «Эйбона», которая восходит к забытой Гиперборее, фрагмента «Пиакотик», считающегося дочеловеческим, и чудовищно запретной книги «Некрономикон» безумного араба Абдуллы Аль Хазрада. Эти сходства, однако, не были неопровержимыми, а поскольку в то время не доверяли оккультным наукам, никто не потрудился разослать копии иероглифов специалистам-мистикам. Вполне вероятно, что если бы их познакомили с делом с самого начала, все могло бы пойти совсем по-другому. В сущности, любой читатель страшных «Безымянных Культов» фон Юитца мог бы с первого взгляда установить бесспорную связь между ними и таинственными письменами на пленке. Но в те времена мало кто знал эту кощунственную работу: первое ее издание было уничтожено в Дюссельдорфе в 1839 году, в 1845-м появятся перевод Бредуэла, а в 1909-м был опубликован сильно сокращенный вариант. Но книга эта очень редкая. Практически ни один оккультист, ни один ученый, интересовавшийся эзотерическими культами далекого прошлого, не знали ничего до недавнего разгула газетной сенсации о необычном рулоне, который ускорил ужасную развязку.