Вне поля зрения - [15]

— Охолони, Жеребчик, — вмешался Бадди. — А то говоришь слишком много.

— Жеребчик… — повторил Глен. — Мы снова старые друзья, как будто не выходили из «Ломпока». Почему же мне кажется, что это было так давно? — Он повернулся к Карен: — Пошли, нужно делать, что сказано.

Она, опустив глаза, прошла мимо Фоули.

— Погоди, — вдруг велел он Глену. — Дайка сюда твой плащ. Кое-кто забыл захватить чистую одежду.

Он безо всякого выражения посмотрел на Бадди.

— Ничего я не забыл, — возразил тот. — Одежда лежит в «кадиллаке», который остался у тюрьмы. Ты же сам захотел взять ее машину…

— Можете все валить на меня, — вмешалась Карен. — Не возражаю.

Фоули хотел, чтобы они поняли, что он никого ни в чем не обвиняет, лишь пытается шутить, хочет разрядить обстановку и избавиться наконец от чувства неловкости, черт бы его побрал. Объяснить он ничего не мог, поэтому промолчал, лишь проводил взглядом Карен, подошедшую к Глену, который тем временем стаскивал плащ.

— Будьте любезны, сэр.

Глен сложил плащ вдвое, потом скатал его и бросил к ногам Фоули на траву. Потом достал очки, надел их и повел Карен к машине.

Фоули смотрел им вслед.

— Что с тобой происходит? — спросил Бадди.

Фоули ничего не ответил. Карен и Глен подошли к машине, остановились. Глен что-то говорил, Карен, такая же высокая, повернувшись к нему лицом, слушала. Потом Глен оглянулся и открыл дверцу, Карен тоже бросила взгляд на Фоули и, пригнув голову, нырнула в машину.

Глен обошел машину спереди, открыл дверцу и сел за руль. Однако Карен, прежде чем дверь закрылась и погас свет в салоне, успела-таки рассмотреть его лицо. Он положил руку на спинку сиденья, чуть развернулся в кресле и выглянул на улицу, приглаживая ладонью волосы.

— Я сам однажды сбежал из тюрьмы в Калифорнии, знаю, что происходит с нервами, когда вдруг становишься преступником в розыске. Но если он думает, что со мной можно так разговаривать… Черт, почти полчаса здесь торчал, вздрагивал от каждой машины и молил Бога, чтобы она не остановилась и не оказалась полицейской. Это что, весело? Даже косячок выкурил, спрятавшись в кустах. И еще бы от одного не отказался, а ты? — Он повернулся к ней, все еще приглаживая волосы пятерней. — Испугалась, наверное, до смерти, оказавшись в такой ситуации. Слышала, я спросил, на хрена ты ему нужна? А он ничего не ответил. И знаешь, почему? Потому что сам не знает. В тюрьме он крутой, круче не бывает, а как сбежит, окажется на свободе, крыша сразу же уезжает и думать отказывается. Отпустит он тебя или пристрелит? Жаль, но ты оказалась не в том месте и не в то время. Наверное, домой с работы шла?

Он снова выглянул из машины.

Карен чуть наклонилась вперед. Один держал в руках ее ружье, другой — Фоули, — склонив голову, расстегивал пуговицы рубашки. Кажется, они разговаривали.

— Я что говорю-то? В тюрьме можно быть мужиком, а вот на свободе, если не знаешь куда податься, дело труба. Я тут недавно смотался на север, подготовил дельце. По-настоящему крупное. После такого можно и на покой. Хотел прямо сейчас заняться, но в январе там слишком холодно. — Он несколько секунд помолчал. — Знаешь, что он делает? Снимает грязную форму. Сейчас загадит мой плащ, а я заплатил за него десять баксов на блошином рынке в Уэст-Броуард. Фасончик старый, зато настоящий макинтош. Теперь придется чистить. В Детройте он меня не выручил, чуть задница не отмерзла, а был всего-навсего ноябрь. В Калифорнии мне бы и мысли о плаще не пришло. А потом я перебрался в солнечную Флориду, правда, ураган «Эндрю» не застал, только слышал о нем всякие сплетни. Но в конце лета, в начале сезона дождей, вдруг полило как из ведра, и я купил себе плащ. На блошином рынке полным-полно гаитянцев, покупают всякое дерьмо, приемники, которые не пашут, одежду, даже консервы. Я не шучу.

— Глен… — позвала Карен.

Он резко развернулся и уставился на нее сквозь овальные модельные очки в тонкой золотой оправе.

— Ты меня не помнишь?

Он смотрел на нее, не зная, что и сказать.

— В «Глейдс» мы встречаться не могли, — произнес он наконец. — Я там никогда не сидел.

Карен покачала головой.

Ладонью он убрал волосы со лба.

— Уверена, что мы встречались?

— Пару раз.

— Правда? Где?

— Прошлой осенью я дважды возила тебя из окружной тюрьмы в Палм-Бич в федеральный суд. Тебя зовут Глен Майклс. Я никогда не забываю людей, на которых мне хоть раз приходилось надевать наручники и кандалы.

Он не пошевелился и не произнес ни слова, просто смотрел на нее, будто превратился в камень.

— Давай подумаем, Глен, что нам делать дальше. В машине есть оружие?

Фоули, опустив голову на грудь, пытался расстегнуть заляпанные всякой засохшей дрянью пуговицы.

— Что ты копаешься? — спросил стоящий рядом Бадди. — Вот так надо.

Положив ружье на траву, он взялся за форменную рубашку обеими руками и резко рванул, пуговицы посыпались на траву. Бадди вытер руки об свои штаны цвета хаки, а Фоули, сдернув рубашку и отбросив ее в кусты, надел плащ.

— Не могу понять, — сказал он, — зачем тебе Глен-то понадобился?

— Конечно, у меня ведь здесь до хрена друзей… Он согласился помочь, а ты ткнул его носом в дерьмо.