Вне игры - [63]
Сложнейшие задачи ставил перед актёрами этот автор. Ещё недавно в СССР все произведения Ж.-П. Сартра были запрещены.
К этому времени у Ю. В. Непомнящего уже выработался свой стиль и своя режиссёрская концепция Театра: при минимальных зрелищных эффектах сосредоточить всё своё внимание на актёрах. Режиссёр как бы уходит в тень, позволяя зрителю вникать в тончайший психологический рисунок спектакля, который разыгрывают у него на глазах актёры.
Зрители, зрители! Как мы пытались завоевать их, к каким только приёмам не прибегали! Помню, как я, никогда даже не представлявшая в себе таких возможностей, сочиняла тексты афиш, которые мы развешивали на стенах Театра. Тогда ещё Москва была абсолютно свободна от нагромождения бесконечных реклам. Поэтому наши афиши удивляли и вызывали живой интерес. Все они были разными, но приведу хотя бы одну.
СТЫДНО!
Целый день сидеть у телевизора
И даже не заглянуть в Театр!
Мне хотелось ошарашить прохожих, удивить их и заставить заинтересоваться нашим Театром.
Они заходили. Покупали билеты на спектакль… И становились нашими постоянными зрителями. Это было огромным счастьем.
Конечно, важно было ещё и то, что наш репертуар совершенно отличался от традиционного театрального репертуара. Мы играли никому не известные произведения. Какое чудо было перевести на сценический язык Ф. М. Достоевского «Пассаж в Пассаже» и рискнуть играть спектакль в кафе! Мы сохранили весь литературный материал. А как мы волновались, играя его перед работниками Фонда Ф. М. Достоевского! Как дорого было для нас их признание! Помню чудный комплимент из уст одной дамы Фонда: «Виктория Лепко сыграла такую дуру!» Это была роль Елены Ивановны. Как я была счастлива, услышав эту «рецензию»! Но как виртуозно играли мои партнёры — и А. Пермяков, и В. Хлёстов!
После Ф. М. Достоевского пришёл на нашу сцену А. Дюма со своей «Нельской башней». И мы опять рискнули играть этот спектакль в кафе, хотя я очень сопротивлялась. Честно говоря, мне эта роль была не очень симпатична.
Коварная, развратная Маргарита, прошедшая свой путь к власти буквально по трупам. Убившая отца, предавшая возлюбленного, бросившая своих детей. Господи, где могла я найти для неё хоть какое-то оправдание? Как влезть в эту омерзительную шкуру, которую отторгает всё моё существо? Пытаться именно в этом несоответствии искать решение? Возможно, это и удалось, но я так и не смогла полюбить Маргариту.
Но как мужественно красив, как обаятельно коварен был О. Щетинин в роли Буридана! Думаю, что все женщины в зале были влюблены в этого героя.
Театр в кафе? Что это? В Москве этого ещё не было никогда. Но после того как наш кинозал был почти пуст, хотя мы старались показывать самые лучшие фильмы, пришла идея сделать там кафе, а потом Юрий Владимирович придумал играть там спектакли. И вот уже два спектакля идут там с успехом, и на подходе третий — «Призраки» Эдуардо де Филиппо.
Но я, наверное, ретроград. Мне подавай традиционный зал со сценой и без столиков. За столиком я с удовольствием посижу после спектакля, вместе со зрителями. Это уже становится традицией. Кто-то приходит из знакомых, кто-то случайно задержался, и мы сидим, подолгу обсуждая прошедший спектакль. Нам очень уютно в этом кафе, ведь сюда тоже пришла случайно и осталась с нами наша любимая буфетчица Н. И. Попович. Удивительно уютная, всегда улыбающаяся, всегда готовая вкусно нас накормить и преданная Театру и в радости, и в горе.
Конечно, я в своём репертуаре, то есть если мне хорошо, то обязательно должно быть хорошо всем моим друзьям. И вот уже любимая Люсенька Столбова встречает в фойе наших зрителей. Это наш великолепный администратор, как говорил Юрий Владимирович, «лицо Театра». Вот и моя школьная подружка Ритка приходит к нам работать. Друзья, друзья, знакомые друзей, все, попав в орбиту нашей атмосферы, начинают вращаться в кругу театра «Вернисаж», привлекая к нам всё большее число актёров, и главное — зрителей.
Муська
Не понимаю, как можно коллекционировать бабочек? Ну, допустим, монеты, марки, тарелочки и т. д. как-то ещё могу понять, хотя мне всё это абсолютно чуждо. Но — бабочки! Это такое нежное, изящное чудо, впорхнет к тебе на террасу, покружится возле абажура и вдруг бесшумно присядет на оконную раму. Распустит свой маленький веер крыльев и позволит тебе несколько секунд полюбоваться цветными иероглифами, а потом — хлоп! — закрылась картинка, а ты стоишь, как зачарованный, в надежде ещё раз увидеть это совершенство линий, а она, вроде бы дразня, вспорхнёт легко на стол, откроет на мгновение веер и, вся трепеща от радости, поднимется вверх и полетит в сверкающий солнцем проём двери, оставив тебя стоять в восторженном удивлении, с дурацкой улыбкой на лице, с чувством благодарности в душе, что тебя посетило это дивное творение природы.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Если человек родился, нужно хотя бы прожить жизнь так, чтобы поменьше было совестно. О том, чтобы вовсе не было стыдно, не может быть и речи. Обязательно есть, за что стыдиться: потакал страстям… Ну нет в тебе Отца Сергия — не ночевал он никаким образом — палец же себе не отсечешь за то, что возжелал. Потом начинаешь мучиться: зачем мне это было нужно? У Канта есть дивная запись: мочеиспускание — единственное наслаждение, не оставляющее укоров совести. Все остальные… Нажрался. Зачем? Напился. Зачем? Любовные связи.