Влюбленный странник - [16]

И, несмотря на то что Люсиль для виду протестовала и спорила, она знала с того момента, как Эдвард произнес эти слова, что надо собираться в дорогу.

Но говорить с Эдвардом и говорить с Хоппи — это совершенно разные вещи. Секретаршу Рэндала Грэя ей хотелось убедить в том, что приезд сюда — это огромная жертва с ее стороны. Люсиль полагала, как и многие женщины до нее, что каждое слово, сказанное преданной секретарше, будет передано Рэндалу.

— Что делает Рэндал на юге Франции? — требовательно спросила Люсиль.

— Отдыхает, — ответила Хоппи. — Не знаю, что вы там делали с ним в Нью-Йорке, но я никогда еще не видела Рэндала таким вымотанным, как при возвращении. Он слишком устал, чтобы вообще о чем-нибудь думать, а это, как вы знаете, на него не похоже.

— Он не должен был позволять себе так легко сломаться, — заявила Люсиль. — Посмотрите, что приходится делать мне, а я как-то умудряюсь быть в порядке. Ему надо научиться правильно планировать свой день, не быть глупцом и не растрачивать себя на людей, которые не имеют значения. Мне кажется, что Рэндал слишком мягок и добр.

— Разве может человек быть слишком добр? — произнесла Хоппи. — В конце концов, Рэндал обязан своим успехом именно этому своему качеству — он умеет понимать других людей, знает, что они думают и чувствуют. Если бы он думал только о себе, то утратил бы способность проникать в души других, а именно это делает его хорошим драматургом.

— Ну, ему недолго придется писать для меня пьесы, — сказала Люсиль, — если он немедленно не объявится.

Пройдя через гостиную, она распахнула двери в спальню. Горничная Люсиль уже распаковывала огромные чемоданы, которые прибыли раньше хозяйки морем и, казалось, занимали всю комнату. Люсиль сняла жакет дорожного костюма и бросила его на кровать, затем сняла маленькую серую шляпку, украшенную сапфирового цвета перьями, и расчесала свои мягкие светлые волосы, пышно обрамлявшие ее хорошенькое личико.

Хоппи наблюдала за ней несколько секунд, затем сказала, заглянув в бумаги, которые держала в руках:

— Если я больше не нужна вам, мисс Лунд, то я, пожалуй, поеду узнаю, есть ли новости от Рэндала. Если есть, я вам сразу позвоню.

— Спасибо, но, боюсь, я начинаю утрачивать к Рэндалу интерес, — как можно равнодушнее произнесла Люсиль.

Это было ложью, и обе женщины это знали, но это был фасад, за которым они в этот момент предпочитали спрятаться.

Хоппи взяла такси и поехала по забитым транспортом улицам в квартиру Рэндала на Парк-Лейн.

Машины Рэндала перед входом не было, и Хоппи, сама отправившая водителя сегодня утром в аэропорт, начала волноваться, как мать может волноваться за неразумного сына.

Она-то была уверена, что Рэндал вернется вчера или сегодня. Вот уже больше недели, как все было готово к его приезду. Время шло, первая репетиция новой пьесы приближалась. Хоппи не сомневалась, что может точно назвать день приезда Рэндала.

Портье поднял ее на лифте на последний этаж.

— Мистер Грэй пока не объявился, мисс? — приветливо поинтересовался он.

— Я надеялась услышать от вас, что он приехал, пока меня не было, — ответила Хоппи.

— Нет, он не объявлялся, мисс. Но к нему уже приходили посетители. Мисс Крейк и сейчас там.

— Я рада, что вы мне сообщили, — сказала Хоппи, выходя из лифта, остановившегося на последнем этаже.

Квартира Рэндала была уникальной. Несколько мансард огромного дома на Парк-Лейн были переделаны в одну из самых очаровательных и необычных квартир во всем Лондоне. Окна выходили на Гайд-парк, а еще были балконы, где можно посидеть на солнышке или постоять, любуясь потрясающим видом на парк и дома, уходившие вдаль — туда, где текла извилистая Темза, несущая свои воды к морю.

Кабинет Хоппи был единственным рабочим помещением во всем доме. Рэндал заказал отделку квартиры самому знаменитому молодому декоратору в Лондоне, который настоял на том, чтобы устроить здесь для Рэндала, как он выразился, «правильный фон для его знаменитой пьесы».

Красные гардины и красная бархатная мебель были вызовом традиционным принципам отделки. Фрески, украшавшие одну из стен, были находкой для многочисленных профессиональных сплетников, а еще здесь было несколько образцов мебели XVIII века и несколько картин современных французских художников, радующих глаз тем, кто считал себя ценителями.

Квартира выглядела очень мило, хотя и немного претенциозно. И только большой письменный стол Рэндала вносил драматическую ноту, тем более что Рэндал умудрился наделать трещин почти во всех его ящиках, закрывая их слишком резко, когда бывал раздражен.

Джейн Крейк сидела на красном бархатном диванчике, листая журнал, когда Хоппи вошла в комнату. Девушка быстро обернулась, и восторженное выражение ее лица сменилось разочарованием.

— Мне было так беспокойно дома в ожидании Рэндала, что я решила прийти подождать его здесь, — сказала Джейн. — Вы ведь не думаете, что с ним что-нибудь случилось, правда?

— Нет, конечно нет, — ответила Хоппи. — Просто он забыл по рассеянности о нашем существовании. В этот момент Рэндал, скорее всего, в Париже и даже не думает о том, что должно произойти завтра.