Влюбленный холостяк - [39]

Особенно если придется противостоять Блэкхиту.

— Ох, не знаю, но думаю, что будет девочка, — говорила Джульетт, намазывая масло на кусок тоста. — При девочках всегда чувствуешь себя хуже, не правда ли, Эми?

Эва замерла.

— Ну, я просто не знаю, что сказать, — ответила Эми, чьи высокие скулы, прямые черные волосы и бронзовая кожа выдавали наличие индейской крови. Ее акцент, такой же, как и у Джульетт, напоминал Эве о доме… простой говор Новой Англии, который наводил воспоминания о Салеме, верфях, экономности янки и старом добром здравом смысле. — В конце концов, у меня ведь одна Мери, поэтому я не знаю, как чувствуешь себя, когда носишь мальчиков.

— Мне с Шарлоттой было намного хуже, — заявила Джульетт, положив тост перед светловолосой голубоглазой девчушкой, взобравшейся на стул рядом с ней. — А вот Габриель, с другой стороны…

«Они говорят обо мне, — с ужасом подумала Эва. — Говорят о моем не родившемся ребенке, строят предположения о том, кто это будет: мальчик или девочка». Она вдруг застеснялась. Ей одновременно захотелось и покинуть эту счастливую и сумбурную сцену, на которой для нее не будет места, и присоединиться к ней.

— Что ж, вы можете строить догадки сколько угодно, — сказала Челси, потянувшись за большим куском холодной телятины, — но так как мне еще ни разу не было плохо, то я склоняюсь к тому, что будет мальчик.

Так уж получилось, что она подняла голову как раз в тот момент, когда Эва поняла, что разговор идет вовсе не о ее ребенке, а о ребенке Челси.

Челси беременна?

— Эва! Нечего там стоять. Иди завтракать.

— Да, у Челси и Эндрю есть прекрасная новость!

Трое братьев встали со своих мест, когда Эва, которой было неловко за свои преждевременные мысли, вошла в комнату. Гаррет, как всегда, улыбался. Его было так же трудно не любить, как и принимать серьезно, и она знала, что его улыбка предназначалась для того, чтобы она чувствовала себя уютнее. Эва была благодарна ему за эти усилия.

Эндрю выглядел отчужденным и безразличным. Только Чарлз, казалось, не рад ее видеть.

А где Блэкхит?

Она ощутила укол разочарования. Его здесь нет.

Разговор возобновился. Эва села за стол, удивляясь, как может аристократическая семья так свободно разговаривать о еще не родившихся детях не только в присутствии посторонних, но и при детях. Она думала, что столь воспитанные люди должны бы счесть подобную тему вульгарной. И как удается Челси выносить вид еды да еще жадно накладывать себе ее в большом количестве? Почему ее лицо светится здоровьем, глаза ясны, а улыбка в каждую секунду готова появиться на губах, когда Эва чувствует себя совершенной развалиной?

Раздражение нарастало. И где, черт возьми, Блэкхит?

Она улыбнулась кузине.

— Оказывается, одна я еще не поздравила тебя и Эндрю, — сказала она, стараясь не завидовать радости Челси по поводу ее положения и лучащегося здоровья. — Когда ты узнала?

— Вот уже две недели, — ответила Челси, намазывая очередной тост. — Мы собирались немного подождать, прежде чем объявлять об этом, но не получилось — уж очень мы рады!

Гаррет все еще улыбался:

— Все гадают, кто будет, мальчик или девочка, а я раздумываю, будет ли это изобретатель или борец за права животных!

— Видимо, будет и то и другое, — вступила Эми, поднимая маленькую дочь и усаживая ее на колени. — Челси и Эндрю оба обладают большими достоинствами.

— А как ты себя чувствуешь, Эва? — спросила Челси, похрустев тостом.

— Плохо, — ответила она с болезненной улыбкой. Она печально посмотрела на свою тарелку, пустую, несмотря на решение что-нибудь съесть. — Мне не хотелось портить эту счастливую сцену, но я должна сообщить вам, что в полдень уезжаю. Я и без того уже давно злоупотребляю вашим гостеприимством.

— Уезжаешь? — Челси выронила тост. — Ты не можешь этого сделать, ведь ты должна выйти замуж за Люсьена!

— Я не выйду замуж за Люсьена. Собравшиеся за столом зашумели.

— Но ты должна выйти замуж за Люсьена!

— Ты должна думать о будущем ребенке, Эва!

— Король приказал вам жениться! Эва покачала головой.

— Точно так же, как все вы любите своего брата, и точно так же, как хотите видеть меня прикованной к нему в качестве наказания за все преступления против вас, — ее взгляд коротко, но красноречиво остановился на Чарлзе, — точно так же я не могу выйти за него замуж. Я не имею ни малейшего желания отдать то, что осталось от моей свободы, человеку, который наверняка разрушит ее. Да, нужно подумать о ребенке, но могу всех заверить, что он будет хорошо обеспечен. Отец после смерти оставил мне имение. В Америке мой ребенок будет иметь все, что ему нужно, — защиту, тепло и любовь матери.

Нерисса, подавленная и, несомненно, не перестающая думать о Перри, заговорила:

— А как же защита, тепло и любовь его отца? Улыбка немедленно исчезла с лица Эвы.

— Отцов это не касается, — горько проговорила она. — Ему не понадобится его отец, мне тоже.

Кто-то в ужасе судорожно вздохнул, видимо, мягкая Эми, а затем воцарилась полная тишина и все глаза устремились к двери.

Блэкхит. Он стоял, невозмутимый и спокойный, взгляд устремлен туда, где сидела Эва. У нее по спине побежали мурашки. На герцоге была одежда для загородных прогулок: темно-серый плащ и заляпанные грязью сапоги, щеки горели от мороза. Или гнева. Его лицо было неподвижным, как у статуи.