Влюбленный дьявол - [29]

Кеннет, запрокинув голову, расхохотался.

– Да неужели! А я всегда думал, что у женщины только язык острый. Вы угрожаете мне этой игрушкой?

– Нет, сэр Кеннет, не угрожаю, – возразила Линнет, заслонив собой Робби. – Предупреждаю.

Его красивое лицо на миг исказила ярость, которая тут же исчезла, и он снова отвесил низкий поклон.

– Не стоит демонстрировать мне ваши благородные манеры, леди Линнет. У меня нет прав на титул сэра. Мой отец, да упокоится его душа, не стал посвящать меня в рыцари. На мне клеймо выродка. Но думаю, это мало что значит, потому что быть рыцарем еще не значит быть благородным человеком.

– Это будет значить еще меньше после того, как я метну в вас клинок, – оборвала его Линнет.

Кеннет снова засмеялся добродушным заразительным смехом.

– Вы метнете клинок? – хохотал он. – Клянусь, даже этот злобный пес, что рычит у ваших ног, более опасен. Милая леди, если вам удастся метнуть стилет в любую точку возле меня ближе чем на расстояние моей вытянутой руки, то вы сможете беспрепятственно двигаться дальше. – Его пальцы поглаживали рукоять кинжала на поясе. – Или сначала избавить вас от этой злосчастной псины? Его лай меня раздражает.

– А если я отрежу прядь ваших волос, мы сможем уйти невредимыми? – спросила Линнет с вызовом. Она чувствовала, что ради их спасения сможет воспользоваться его наигранным благородством.

Его брови удивленно взлетели вверх.

– Конечно, сможете. Даю вам слово. Конечно, если это вам удастся.

– Тогда поднимите прядь волос.

Он растянул губы в улыбке, выражающей восхищение, и, не спуская глаз с Линнет, поднял прядь густых черных волос на макушке.

– Но учтите, если промахнетесь, я потребую в качестве компенсации поцелуй, – пропел он сладким голосом.

– Не промахнусь, мои братья меня хорошо натренировали.

Перед Линнет стоял злодей, поразительно похожий на ее мужа.

Мысль о том, что Робби может попасть в его руки, была невыносима. Ради него она также должна защитить его любимую собаку. Робби будет страдать, если этот негодяй ее убьет. Значит, выбора у нее нет.

Мысленно возблагодарив Раналда за то, что научил ее метать нож, а Господа – за свое терпение, Линнет обратилась к небесным силам с мольбой направить ее руку. Задержала дыхание, прицелилась и метнула стилет. Люди Кеннета Маккензи ахнули. Он стоял, растерянный, прижав ладонь к голове. Затем поднял с земли стилет, прядь собственных волос.

Какое-то время молча смотрел на них, затем поднял глаза на Линнет. Она прочла в них нескрываемое восхищение.

– Вы сделали это. – Он подошел к ней и протянул на раскрытых ладонях стилет и прядь волос. – И я сдержу свое слово. Вы можете уйти.

Стараясь скрыть бившую ее дрожь, Линнет взяла стилет и заткнула за поясок фартука и хотела уйти, но Кеннет преградил ей путь.

– Пожалуйста, возьмите это в знак моего восхищения. Не обижайте. – Он протянул ей прядь волос.

Линнет приняла подарок, решив избавиться от него, как только они окажутся на безопасном расстоянии.

С высоко поднятой головой она повела Робби прочь, изо всех сил стараясь не показывать своего страха, который теперь, когда все было почти позади, спустился тяжелым комом куда-то вниз к животу. Мейджер трусил рядом, продолжая через плечо коситься на врагов, когда они оказались позади. Когда все трое уже были на краю поляны, Кеннет Маккензи крикнул:

– Не сомневайтесь, леди, мы еще встретимся. Я люблю женщин с огнем в крови!

В серый предрассветный час, перед самым восходом солнца, Линнет стояла у узкого сводчатого окна в своей спальне и смотрела на ночной вид за окном. Далеко внизу волны залива мягко накатывались на крепкое основание стен замка, поверхность воды была гладкой и спокойной.

В бледном свете тонкого месяца залив походил на полированное серебряное зеркало, позабытое кем-то посреди диких гор, нависающих над береговой линией.

Прижавшись лбом к прохладному камню оконного выступа, Линнет прикрыла глаза и вдыхала острый запах моря.

Как похож ее муж на эти суровые земли. За его холодностью и равнодушием скрываются глубокие сильные чувства.

Завоевать его сердце, его любовь так же нелегко, как добраться до вершины неприступной горы. Но за эту победу она готова бороться.

Линнет погладила холодный камень кончиками пальцев. Казалось, ничто не могло изменить его природу. Но настанет летний день, наполненный теплом и светом, и камень начнет излучать жар под горячими лучами солнца.

В сердце Линнет пробудилась надежда. Солнце бывает на небе даже в самые хмурые дни. Пламя страстей ее мужа пылает за возведенными им самим стенами, в нерушимость которых он свято верит.

Прохладный морской воздух остудил горящие щеки Линнет. Каждый раз, когда она начинала думать о Дункане, ее охватывала непреодолимая тоска, напрочь отметавшая все девичьи страхи, наполнявшая ее неутолимым желанием.

Но опытный в делах страсти Черный Олень, казалось, ничего этого не замечал.

Линнет сжала бедра в бесплодной попытке остановить неудержимо нарастающий трепет плоти. Словно тысячи крошечных игл пробегали по самым сокровенным уголкам ее тела, пробуждая жажду наслаждения, и одновременно в глубине ее нарастало гнетущее чувство тяжести, которое наконец взяло верх над возбуждением. Ее захлестнула досада на мужа, который не желает ее, и злость на себя за то, что она не может справиться с обуревавшими ее чувствами. Линнет потянулась, чтобы снять накопившиеся напряжение и усталость.