Влюбленный дьявол - [2]

После смерти отца Ники понял, что если ничего не изменится, то Оксфорд придется покинуть, так и не получив степень первого класса, необходимую для избранной профессии.

— Если не станешь дипломатом, то что ты будешь делать? — спросила его Лариса.

— Я не могу быть чернорабочим на ферме, если мы не продадим землю, — с горечью в голосе ответил Ники.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь стал покупать землю в таком захолустье, — сказала леди Стантон. — К тому же Стантоны всегда жили здесь.

— Тогда я буду первым баронетом, который уехал отсюда.

— Мы должны сделать все для того, чтобы Ники смог получить степень в Оксфорде, — решительно заявила Лариса.

Мать недоверчиво посмотрела на дочь.

— Что же мы можем сделать? — спросила Афина, которой было семнадцать, на год меньше, чем Ларисе.

— Вот об этом и нужно подумать.

Многие дни прошли в спорах, прежде чем им удалось достигнуть согласия. Когда доводы сторон становились особенно резкими, Лариса всегда вмешивалась, напоминая:

— Мы обязаны заплатить за образование брата. Наконец они решили, что леди Стантон, Афина и Делия, которой всего пятнадцать, переедут из большого дома в коттедж, расположенный в их владениях. Слуг придется распустить, за исключением старой няни, а дом закрыть. Землю следует отдать внаем местным фермерам. Это принесет какие-то средства, явно недостаточные.

Девятнадцатилетняя Синтия помолвлена с сыном местного сквайра. Тот располагает лишь небольшим содержанием, предоставляемым ему отцом, так что на их участие в обеспечении Ники полагаться не приходится. Но и Синтия внесет свой вклад: во-первых, за ней не требуют приданого, а во-вторых, не нужно будет тратиться на ее содержание.

Пока они спорили, Афина преподнесла сюрприз: однажды утром она ушла из дома и вернулась с известием о том, что нашла себе работу.

— Да что ты говоришь! — вскричала Синтия, а леди Стантон нервно спросила:

— Что же это за работа, Афина?

— Помните старую миссис Брайбрук, которая живет в Тауэрсе?

— Ну, конечно же. Хотя твой отец и запретил мне приглашать ее к себе в дом из-за того, что ее семья занималась торгашеством, время от времени мы раскланивались с ней при выходе из церкви, — ответила леди Стантон.

— Она очень богата, — сказала Афина. — Я случайно услышала, как мясник говорил няне, что этой миссис нужна помощница писать письма, что-то вроде секретаря-компаньонки.

Никто не произнес ни звука, и девушка продолжала:

— Я позвонила ей и предложила свои услуги. Меня взяли с радостью!

— Почему же ты не спросила моего позволения? — сказала леди Стантон.

— Мне показалось, что ты не разрешишь мне, — ответила Афина. — Ты же помнишь, как папа был строг с ней, и все потому, что ее муж занимался изготовлением ковров в Киддерминстере!

— Он, в самом деле, занимался этим? — с интересом спросил Ники.

— Мне кажется, что она симпатичная старушка, — сказала Афина, — мне ее жаль: она одинокая вдова, ее редко навещают родные.

— А как у нее дома? — спросила любопытная Делия.

— Великолепное и богатое убранство, — отвечала Афина, — нога утопает в ворсе ковров. Новые портьеры с бахромой и кистями.

— И сколько же тебе будут платить? — спросила Лариса.

— Ты будешь удивлена, когда я скажу, — отвечала Афина, — смотри не упади!

Все замерли в ожидании.

— Сто фунтов в год! Как вам это понравится? При том, что мне нужно бывать в Тауэрсе всего три или четыре часа в день, — разумеется, если не возникнет дополнительной работы.

— Но это слишком много! — быстро сказала леди Стантон. — Ты не можешь согласиться.

— Я согласилась, мама, — ответила Афина, — ты же должна понять, что мне не нужно ни пенни, — все пойдет Ники!

— Как это трогательно с твоей стороны, Афина, — сказал Ники, — ко всему прочему ты сможешь жить вместе с мамой.

Ники говорил это, неотрывно глядя на мать, и леди Стантон поняла, что он подразумевает.

Афина отличалась порывистым, импульсивным характером. Леди Стантон уже не раз говорила сыну, что будет волноваться за нее, если та куда-нибудь уедет. Она была очень хороша собой: пышные волосы, большие голубые глаза, в которых, тем не менее, плясали черти. Любая мать встревожилась бы за будущее такой дочери. Конечно, леди Стантон переживала за всех четверых. Она надеялась, что ее девочки получат возможность наслаждаться светским обществом и всевозможными развлечениями, то есть всем тем, что составляло ее мир в девичестве. Но когда подросла старшая, Синтия, леди Стантон обнаружила, что на развлечения денег не остается.

Деньги шли на новейшую литературу, посвященную Греции. Помимо этого, дважды за время супружеской жизни сэр Боугрейв ездил в страну своих мечтаний. Жену с собой он не брал, ссылаясь на то, что следует экономить средства. Тем не менее, путешествия основательно подточили его капитал, а текущие расходы поглотили остаток.

— И как только папа мог год за годом тратить и тратить, и тратить, не понимая того, что придет день, когда тратить станет нечего? — нервно спросил Ники.

— Боюсь, что твоей отец никогда не заглядывал вперед, — ответила леди Стантон, — он целиком жил в прошлом.

— Это простительно человеку, живущему в одиночестве, но нам-то нужно на что-то существовать, а одами в честь островов Греции не заплатишь за обучение в Оксфорде!