Влюбленные в книги не спят в одиночестве - [8]

– Это ты кому другому рассказывай!

Вечером я поймала себя на том, что всматриваюсь в прохожих за стеклом витрины. И вот кафе закрылось, а Оливье так и не объявился. Я отказывалась признаться себе, что огорчена. Однако я сумела извлечь бонусы из своего взвинченного состояния: мне казалось, будто я парю над землей, я ощущала себя легкой, повседневная рутина меня не затрагивала. После Колена такое случилось со мной впервые. То есть впервые я испытывала какие-то чувства. Само присутствие мужчины пробуждало их и вызывало интерес.

Прошло два дня, а Оливье не выходил у меня из головы. Я уже переворачивала доску у входа, закрывая кафе, когда он подбежал к витрине. Наклонился и оперся ладонями о колени, чтобы восстановить дыхание. Я открыла дверь.

– Йес! – воскликнул он.

– Мы закрыты!

– Знаю, но ты же на месте. Я тебя уже упускал два вечера подряд, так что сегодня мне нужно было успеть кровь из носу.

– Чего ты хочешь?

– Пойти с тобой где-нибудь выпить. Все вечера подряд ты наблюдаешь, как другие расслабляются после рабочего дня. Ты тоже имеешь на это право…

И тут он заметил, что я остолбенела.

– Наверное, тебя кто-то ждет… извини, я как-то не подумал… Ладно… ну… я пошел…

Он развернулся и зашагал по улице. Я догнала его. Я не хотела, чтобы он уходил. Когда он появлялся, я чувствовала себя счастливой, никаких сомнений.

– Никто меня не ждет.

– Правда?

– Ну да!

По моей Вьей-дю-Тампль мы дошли до улицы Бретань и быстро отыскали место на террасе. Оливье расспрашивал меня о “Счастливых”, но когда речь зашла о том, как возникло это кафе, я стала отвечать уклончиво. Его также интересовало, кто такой Феликс и что он для меня значит. Судя по выражению лица, гомосексуальная ориентация моего друга явно успокоила Оливье. Я узнала, что ему тридцать семь лет, он долго практиковал в Бельгии, где до этого учился, а в Париж вернулся лет пять с небольшим назад. “Зов предков”, – объяснил он. Я чувствовала, что приближается момент, когда нужно будет больше рассказать о себе. Поэтому я решила, что пора возвращаться – не была уверена, что он готов узнать, кто я такая на самом деле и что мне пришлось пережить. Мне было хорошо с ним, и я боялась, как бы он не сбежал, если я вывалю на него свои проблемы. С другой стороны, если у нас должны завязаться отношения, невозможно до бесконечности скрывать от него свое прошлое. В общем, настоящая китайская головоломка.

– Оливье, спасибо, но теперь мне пора. Было очень хорошо.

– И мне. Где ты живешь? Можно тебя проводить?

– Я живу над “Счастливыми людьми”. Это очень мило с твоей стороны, но ты не обязан доставлять меня по назначению, я и сама справлюсь.

– Может, позволишь немножко пройтись с тобой?

– Если тебе хочется…

Мы повернули к дому. Я чувствовала себя стесненно, не знала, что ему сказать, избегала его взгляда. Между нами возникла какая-то неловкость. Наша прогулка продолжалась минут пять, после чего Оливье остановился:

– Здесь я тебя отпускаю…

Я посмотрела на него. Он нашел в себе силы улыбнуться, несмотря на то, что последнюю часть пути я упорно молчала.

– Можно я приду к тебе в “Счастливых”? – спросил он.

– В любое время… До скорого.

Я сделала два шага назад, не отводя от него глаз, потом повернулась и направилась к своей студии. На пешеходном переходе между улицами Вьей-дю-Тампль и Катр-Фис я осторожно оглянулась: Оливье стоял там, где я его оставила. Он помахал мне. Я вздохнула, улыбнулась и пошла дальше. Я не понимала, что мне делать… Дома я сразу легла, но сон долго не шел.

Если в последующие дни Феликс и заметил мою нервозность, он ничего не сказал. Я, как обычно, занималась своим делом, но при этом у меня в голове беспрерывно крутились мысли об Оливье и возможном будущем романе. Как посвятить его в мою ситуацию, и чтобы он при этом не сбежал? Одно дело желание завязать отношения или даже готовность к ним, и совсем другое – боязнь напугать своим прошлым, своей эмоциональной уязвимостью, последствиями пережитого.

Субботний вечер, у нас затишье. Весь день отличная погода, и клиенты покинули мое кафе, предпочтя открытые террасы. Я их понимала: на их месте я поступила бы так же. Сегодня мы рано закроемся. Я стояла за стойкой, а Феликс считал ворон, сидя на табурете.

– Что ты собираешься делать сегодня вечером? – спросила я, наливая нам по бокалу красного вина.

– Никак не решу: меня ждут всюду, но я еще не выбрал, кого осчастливить.

Как хорошо, что он со мной, ему всегда удается развеселить меня.

– А ты? – спросил он, чокнувшись и отпивая глоток.

– О, у меня свидание с “Самым большим кабаре”[5].

– Твой воздыхатель не объявлялся?

– Нет, чего и следовало ожидать. В любом случае он сбежал бы, узнав о Колене и Кларе… ну и обо всем остальном…

– Об остальном? Ты имеешь в виду историю с малышом? Это смешно. Так или иначе однажды тебе снова захочется ребенка.

От одной мысли об этом я задрожала.

– Нет, не думаю.

– Диана, ты бежишь впереди паровоза. Никто не предлагает тебе выходить замуж или заводить семью прямо сейчас. Встретишь кого-нибудь, тебе будет хорошо с ним, а там уж как сложится.

– Что об этом говорить, затея накрылась.

– Я в этом не уверен. Гляди-ка, кто пришел…