Влюбленная мстительница - [25]

Молодой женщине казалось, что у ее ног разверзлась бездна, готовая немедленно поглотить ее всю без остатка, если только Освальд не придет на помощь. Белинда бессознательно качнулась в его сторону.

Он протянул руки, обнял ее за талию, притянул к себе и припал жадным ртом к внезапно приоткрывшимся губам. И вот уже исчез весь мир. Не осталось больше ничего, кроме этого мужчины, — ни прошлого, ни будущего, только настоящее и безумные чувства, сотрясающие ее существо.

Белинда прильнула к Освальду, как умирающий, отчаянно цепляющийся за жизнь, и поняла, что погибнет, как только он оторвется от ее рта. Он пробежал пальцами по ее черным шелковистым волосам, провел по нежной щеке, по красивому подбородку.

Но вот его губы покинули ее рот, и она не умерла — не умерла, потому что они спустились к ее шее и двинулись вниз, покрывая ее мелкими, лихорадочными, но такими сладостными поцелуями, что она дрожала от восторга. Потом одна его рука медленно поднялась по спине, а вторая обследовала мягкие округлости ее груди. Даже сквозь ткань платья прикосновения напоминали разряды электрического тока. Белинда ощущала, как каждый нерв ее тела отзывается на касания его рук.

Она так стремилась к нему, что едва могла дышать. И когда он начал медленно расстегивать молнию, хотела помочь, но ее помощь была ему не нужна. Освальд ловко снял платье с плеч, освободил руки, стянул его вниз по бедрам, и оно упало на пол. А он уже принялся за застежку лифчика.

Белинда ощутила тяжелое биение своего сердца, когда Освальд провел пальцами по ее обнаженной груди, потом осторожно и нежно принял в ладони их сладостный вес. Кончиками пальцев он прикоснулся к розовым соскам, и она задохнулась, едва не вскрикнув. Колени подкосились, и молодая женщина опустилась на ковер.

Тем временем Освальд стянул с дивана подушку, подложил ей под голову и, не отрывая от нее взгляда, начал раздеваться сам. Как же она хороша, думал он, созерцая вожделенное тело. Длинные ноги, стройные, неширокие бедра, тонкая талия, округлая грудь, не испорченная влиянием французской моды, нежная бархатистая кожа.

Едва дыша, он простоял несколько мгновений, просто глядя на нее, понимая, что никогда не видел такой женственной прелести. Потом, улыбнувшись в ее затуманенные страстью темные глаза, опустился рядом на ковер, шепча:

— Белинда, красавица моя дорогая…

Несмотря на неистовое желание, он не набросился на нее, а принялся ласкать ее лицо, шею, плечи, талию, потом неуловимым движением провел рукой по плоскому животу и принялся исследовать холмик с шелковистыми волосами.

Освальд наклонил голову и, не отрывая глаз от ее лица, разыскал губами сосок и принялся ласкать языком, пока тот не затвердел, прежде чем взять в рот. Он начал посасывать его, и Белинда застонала где-то глубоко в груди, маленькими всхлипывающими стонами-мольбами. Она нетерпеливо задвигала бедрами, стремясь к нему, умоляя и сдаваясь на волю победителя.

В ответ на молчаливую мольбу он накрыл ее своим сильным телом. И Белинда, ликуя и задыхаясь от восторга, ощутила, как он вошел в нее одним сильным уверенным движением и задвигался — широко, размашисто, наполняя все ее существо блаженством…

Когда же это сладостное сумасшествие кончилось и оба затихли, она вдруг почувствовала вес его головы на своей груди и жар пламени камина на обнаженных ногах.

И в этот момент Освальд шевельнулся, поднял голову и поцеловал ее губы — длинным, медленным, томным поцелуем, полным нежной страсти и благодарности. Потом приподнялся, но Белинда, не желая отпускать его, обняла за шею и что-то забормотала.

— Ну-ну, — ободряюще сказал Освальд, подхватывая ее на руки, — я мог бы провести тут с тобой всю ночь. Но, думаю, в кровати все же будет удобнее.

И он понес ее в свою спальню, залитую лунным светом, положил на кровать и накрыл легким шелковым покрывалом. Потом лег рядом, притянул к себе и какое-то время просто молча держал ее, наслаждаясь триумфом. Она не только была наконец-то его, богатый опыт подсказывал ему, насколько, благодарение Господу, она неопытна в сексе.

Немного погодя Освальд ощутил новый прилив страсти и снова начал целовать ее. Первый неистовый порыв был удовлетворен. Теперь он творил таинство — таинство любви и страсти, медленно и неторопливо лаская вожделенное тело руками, губами, языком, заботясь о ее удовольствии больше, чем о своем, находя безумное наслаждение в ее стонах, и вскриках, и содроганиях восхищенной, упоенной плоти.

Несколько раз Белинда шептала:

— Пожалуйста, о, пожалуйста…

Но Освальд отказывался спешить и с необыкновенным мастерством удерживал ее на самом краю. И только когда она поняла, что не вынесет больше ни секунды этой сладостно-мучительной пытки, почувствовала долгожданный вес его тела и он наполнил ее всю.

В этот раз наслаждение было даже глубже, чем в прошлый. И когда все кончилось, они долго лежали, обняв друг друга и ожидая, пока сердцебиение и дыхание придут в норму.

Освальд уже собрался заговорить, но взглянул на Белинду и увидел, что она крепко спит. Прелестное лицо еще горело от пережитой близости.

Он лежал, разглядывая ее и наслаждаясь прекрасными линиями лица, прямым носом, высокими скулами и лбом, мягкими, припухшими от его неистовых поцелуев, но такими невинными губами, красиво изогнутыми бровями и длинными густыми ресницами. Ему безумно хотелось поцеловать ее, разбудить и увидеть расцветающую на губах улыбку.