Вложения Второго Порядка - [2]

А проводник включил кондишен. А мужика уморили ментальные муки. А уснул он.

Ну и пусть поспит солдатик, потому что скоро уже всё потихоньку, вразвалочку и начнётся... пожалуй.

Кстати, а вы-то случайно не считаете, что смакование собственных обид является, хотя и патологическим, но удовольствием? Нет? Ну и, слава Богу. Тогда можете дальше буковки в слова складывать.

И советую, как это делаю обычно я, продолжить, пролистнув, не глядя, первый десяток-другой страниц.

Чтобы сразу в гущу жизни.

А не юзом по её жиже.

Хотя на вкус и цвет, - сами знаете.

5.

Разбудили Зотова сторонние звуки, подчёркнутые неподвижностью поезда. Суетливый до потности проводник, пуская (точнее было сказать, - спуская) похотливые слюнки, заселял в купе даму в красной шляпке и того же - вызывающего - цвета дорожном костюме.

Даже спросонья было понятно - эксклюзивную дамочку заселял...

И вот меньше всего хотелось Зотову иметь сейчас попутчика, а тем более попутчицу, и тем паче - в шляпке. Не то настроение, даже для минимального - на уровне "извините - ничего-ничего" - общения. А тут! Как там, у Зощенко-то, было: "Дама в шляпке, чулки фильдекосовые - не баба, а ..." Нужным продолжить.

Но живот подобрал.

И не только не высказал ни единым рецептором своей досады (тут навалились мамино воспитание и общая культура, - куда от них денешься?), но и с лицемерной готовностью помог определить на место чёрный пластиковый чемодан, изготовленный, судя по лейблу, на фирме Nicolay Pidario.

А внутри-то, под шрамом у левого соска, уже начали расползаться кругами волны тревоги. Пошла, пошла лёгкая рябь волнения. Ещё бы!

Тут такое дело: раз перед глазами красное на чёрном и чёрное на красном, то в ассоциациях: рок, фатум и судьбина, а также, чёрт возьми, - инферно, вамп и психо. Классика. Понятное дело...

Но, впрочем, сказал себе: "Фиолетово!" - и отпустило.

А дама, сняв шляпку, с места в карьер принялась рыться - в изготовленном всё тем же дезориентированным Николя - пухлом саквояжике. Начала она сортировать свои многочисленные бабьи аксессуары на "необходимые сейчас" и "те, что, может быть, понадобятся когда-нибудь потом". Пришлось Зотову выйти в коридор, предоставив ей возможность немного освоиться и переоблачиться в сообразное месту и времени одеяние.

Там, в коридоре, разглядывая в иллюминатор уже пришедший в движение пейзаж страны бичей и офицерских жён, он отчего-то принялся рассуждать о превратном характере общественной морали.

Ну действительно, кому в голову придёт мысль: подселить женщину в гостиничный номер к мужчине? Идиоту. Но то же самое действо в поезде - совершеннейшая норма.

Девушка в трусиках на людном пляже - само естество. Та же девушка в тех же влажных трусиках в полупустом салоне трамвая - дичайший разврат.

Странно как-то.

Простому уму не дано понять давних истоков нынешних целомудренных запретов и не выступить с разоблачением пуританского фарисейства. Всё это - для наивного и не обременённого нравственными императивами ума - запредельно.

А для ума integer vitae scelerisque purus - погибельная западня.

В процессе возведения пустых сентенций раздражение почти рассосалось, а вместе с ним - и остатки ватной дорожной дремотности.

Продолжая всматриваться в толстое, заляпанное неспешными провинциальными дождями, техстекло, он долгим и удивлённым взглядом проводил портрет Иосифа В. Сталина, любовно выложенный белым слюдянистым камнем на высоком, ни в чём не виноватом, косогоре.

Под профилем дженералиссимуса и лучшего друга всех радянских физкультурников из таких же блескучих булыжников было - явно без всякого там второго смысла простодушно составлено:

СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!

Ну что же, - большое вам спасибо.

Без всякой там иронии...

Но время вышло, и Зотов спартаковской морзянкой по пластику двери испросил высочайшего позволения на присутствие. Таможня дала добро. Зотов вернулся в логово, вознёсся и затих.

Каждый кубический миллиметр купе уже был пропитан тревожным и в тоже время призывным ароматом откутюрного - как показалось Зотову излишне жёлтого парфюма.

Всколыхнуло.

Будучи голимым натуралом и, к тому же, пребывая в том славном возрасте, когда ещё волнует живо волнообразность женских форм, за время восхождения на верхнюю полку он успел заценить все впадины, холмы, изгибы и излучины прилёгшей на своё ложе соседки.

И, не смотря на, в общем-то, не свойственный его природе, детерминизм дурного расположения духа, остался доволен кратким предварительным осмотром. Ровесница, аккуратная фигурка, ухоженные руки, короткая стильная стрижка баклажанновых волос, мягкие черты лица, умело - не крикливо - подчёркнутые дорогой (имеющей способность маскироваться под своё отсутствие) косметикой. И вот только...

Взгляд серых глаз, которым она отбила его взор ярмарочного покупателя, был воистину стальным. Об такой взгляд, господа, можно в кровь порезаться! И услышать по себе перезвонницу.

Осмысление новой - достаточно будоражащей и где-то даже возбуждающей визуальной информации слегка отвлекло Зотова от лилеяния, тетешкания и убаюкивания собственной обиды в область робких эротических переживаний, которые служат благодатной почвой для небогатой фантазии суровых русских мужиков.