Влиятельные семьи Англии - [26]

Для некоторых из тех, кто помнил дамасское дело, это стало примером еврейского великодушия. Для других это было подтверждение виновности евреев. Про акцию Монтефиоре говорили, что это «деньги для успокоения совести».

Глава 7 Эмансипация

Для зевак, выстроившихся на протяжении 8-мильного пути между Ганнерсбери и Кенсингтоном, это могла быть еще одна коронационная процессия. Викторию короновали в июне 1838 года. Дворяне, слетевшиеся по такой оказии в Лондон, остались, чтобы продолжить празднества блестящей вереницей званых ужинов и балов.

«Лондон кишит иностранцами, – писал Дизраэли сестре, – от разных посольств явилось целых двести важных особ, никак не меньше… И каждую ночь видно, как они разъезжают в своих парадных мундирах и сверкают орденскими звездами – как будто с наступлением рассвета их кареты не превращаются в тыквы».

Леди Солсбери дала бал 3 июля, леди Лондондерри – банкет 10 июля. Через несколько дней пришла очередь сравнительно нового лица на этой лондонской сцене – баронессы Лайонел де Ротшильд. Место действия – Ганнерсбери-парк, возможно, пробудило некоторые воспоминания кое у кого из гостей постарше. Когда-то там жила принцесса Амалия, дочь Георга II.

Более пятисот гостей съехалось в Ганнерсбери. На лужайках раскинулись райские кущи с шатрами и навесами. Один оркестр играл на террасе, другой – у озера. Гости прохаживались по изысканным угодьям, восхищаясь беседками, увитыми плетущимися розами, клумбами гелиотропов, останавливаясь полюбоваться на расхаживающих павлинов и лебедей на водной глади. Фуршет был мечтой чревоугодника, но яства были с таким изяществом уложены под огромным шатром, что порой гости не решались наполнить свою тарелку, чтобы не испортить красоту.

Вечером состоялся банкет. Баронесса сидела между двумя герцогами королевской крови – принцем Георгом Кембриджским и герцогом Сассекским. Также присутствовали герцог и герцогиня Сомерсет, герцогиня Ричмонд, герцог Девонширский, маркиз Лондондерри. Среди собравшихся было два бывших премьер-министра – Веллингтон и Мельбурн – и пара будущих премьер-министров – Рассел и Дизраэли. Казалось, туда явились все английские знаменитости и немалая часть европейских: князь и княгиня Шварценберг из Австрии, князь Эстерхази из Венгрии, маршал Сульт из Франции и целая россыпь германских князьков.

Развлекали гостей самые прославленные оперные знаменитости – Гризи, Лаблаш, Тамбурини, Рубини. Окончился вечер балом. «Это было одно из самых восхитительных событий сезона», – писала «Придворная газета», явно преуменьшая.

Однако хозяин вечера, друг королей, первый банкир Англии, один из влиятельнейших (и один из богатейших) людей Европы, не имел некоторых прав, которыми обладал даже самый мелкий клерк у него в конторе.

Ротшильды были евреями, и, хотя евреи в Англии пользовались правами и привилегиями, недоступными единоверцам на континенте, их эмансипация была далеко не полной. Доктрину лорда Кока, гласившую, что иудеи по закону являются вечными врагами короля и веры, «поскольку между ними, как и дьяволами, которым они служат, и христианами не может быть мира», подтвердил английский суд уже в 1818 году.

Евреи не допускались к государственной службе. Они не могли стать членами парламента. Не могли они служить и в муниципалитетах – а еще их можно было лишить права голоса. Им не разрешалось поступать в университеты, то есть для них в буквальном смысле слова существовал запрет на определенные профессии. До 1828 года число евреев на Лондонской бирже ограничивалось двенадцатью. До 1831 года они не могли стать полноправными гражданами лондонского Сити – и таким образом не имени права заниматься розничной торговлей в пределах города.

Большинство этих ограничений касалось также католиков и диссентеров[26]. Отмена Акта о присяге и Акта о корпорациях в 1828 году освободила диссентеров от ограничений в правах и могла бы сделать то же самое и для евреев. Однако по настоянию епископа Лландаффского, в присягу, которую должен был принести любой государственный служащий при вступлении в должность, внесли слова «клянусь истинной христианской верой». Эти четыре слова встали перед иудеями непреодолимой преградой.

Не все эти ограничения были тягостными, они не затрагивали многих, может быть, даже большинство евреев. Для сапожника из Хокстона или портного из Уайтчепела не имело значения, что ему никогда не стать лорд-мэром Лондона или высоким шерифом Кента. Один уайтчепелский еврей, когда его попросили пожертвовать на кампанию за эмансипацию, возразил: «Если Ротшильду нужна эмансипация, пусть Ротшильд за нее и платит».

Однако для Родни эти законы были оскорбительны. Они родились в Англии и гордились званием англичан, но их все так же не допускали в самые вожделенные институты власти и главный поток общественной жизни. Их не принимали, а всего лишь терпели. Они властвовали в своих мелких общинах и мечтали найти более широкий выход для своих талантов и пыла. Они не желали быть гражданами второго сорта.

В 1829 году, когда обсуждался билль об эмансипации католиков, была сделана попытка хотя бы отчасти эмансипировать евреев. Ее главным инициатором был Исаак Лион Голдсмид, племянник Бенджамина и Абрахама Голдсмидов и сын Ашера, старшего партнера в фирме «Мокатта и Голдсмид».