Влияние морской силы на историю - [171]

Если у читателя осталось еще какое-либо сомнение относительно сравнительных достоинств двух флотоводцев, то последние дни кампании, конечно, устранят его. Юз ссылается на большое число больных и на недостаток воды как на причины его отказа от борьбы. Затруднения Сюффрена, однако, были столь же велики[187]; и если он имел преимущество в обладании портом Тринкомале, то не забудем, что он сам приобрел его превосходством своего руководства и деятельности. Тот простой факт, что с пятнадцатью кораблями Сюффрен принудил восемнадцать кораблей противника снять блокаду, освободил осажденную армию, усилил собственный экипаж и победоносно выдержал бой, производит впечатление, которое не следует умалять в интересах истины[188]. Вероятно, что самоуверенность Юза была сильно потрясена предшествовавшими встречами с Сюффреном.

Хотя вести о мире, посланные Юзом де Бюсси, опирались только на неофициальные письма, они все-таки были слишком определенными, чтобы можно было оправдать продолжение кровопролития. Представители правительств обеих наций в Индии вступили между собой в переговоры, и военные действия прекратились 8 июля. Два месяца спустя, в Пондишери, дошли до Сюффрена и официальные депеши. Его собственные отзывы о них достойны цитирования их здесь, так как они показывают, в каком угнетенном состоянии он находился, играя такую благородную роль: «Хвала тебе, о господи, за мир! Ибо было ясно, что в Индии, хотя мы и имели средства временно предписывать закон, все было бы потеряно. Я с нетерпением жду ваших приказаний и горячо прошу вас позволить мне уехать отсюда. Одна только война может сделать переносимой утомительность некоторых вещей».

6 октября 1783 г. Сюффрен наконец отплыл из Тринкомале во Францию, сделав остановку в Иль-де-Франсе и у мыса Доброй Надежды. Путешествие его на родину протекало среди непрерывных и самопроизвольных оваций. В каждом посещавшемся им порту он пользовался самым лестным вниманием со стороны людей всех классов и всех наций. Что особенно радовало его, так это чествование его английскими капитанами. Это вполне понятно: никто другой не завоевал такого права на его уважение как воины. Ни в одном столкновении между Юзом и Сюффреном, кроме последнего, у англичан не было более двенадцати кораблей; но шесть их капитанов сложили свои головы, упорно сопротивляясь его усилиям. В то время, когда Сюффрен находился у мыса Доброй Надежды, отряд из девяти кораблей Юза, возвращаясь с войны, стал на якорь в гавани. Капитаны их, во главе с храбрым коммодором Кингом (капитан Exeter), поспешили посетить адмирала. «Добрые голландцы приняли меня как спасителя, – писал Сюффрен, – но между почестями, которые особенно польстили мне, ни одна не доставила мне больше удовольствия, чем признание моих заслуг и уважение, засвидетельствованные мне англичанами, находящимися теперь здесь». По прибытии его на родину он был осыпан наградами. Оставив францию капитаном, он возвратился туда контр-адмиралом; и немедленно затем король учредил четвертое вице-адмиральство – специальный пост, занимавшийся Сюффреном и упраздненный после его смерти. Такими почестями он был обязан только самому себе; они были данью его неутомимой энергии и гению, проявившимся не только в боях, но и в той стойкости, с которой он всегда оказывался на высоте положения, среди всех затруднений, создававшихся тяжелыми лишениями и неудачами.

Как в общем руководстве операциями, так и на поле битвы под огнем неприятеля эта величавая решимость была отличительной заслугой Сюффрена, и там, где она соединялась с ясным и безусловным убеждением его в необходимости преследовать и разбить неприятельский флот, особенно рельефно проявлялись главные черты его воинского характера. Упомянутое убеждение было светом, им руководившим, а величавая энергия – духом, его поддерживавшим. Как тактик он часто оказывался несостоятельным, не умея принудить корабли своей эскадры к единообразию и стройности действий и маневрирования, и вероятно сам допускал, даже с некоторым презрением, справедливость критики его в этом отношении. Верно или нет, что он охарактеризовал тактику, – понимая здесь тактику элементарную, или эволюционную, – как покрывало робости, – нельзя не сказать, что его действия делают это правдоподобным. Такое презрение, однако, небезопасно даже и для гения. Обеспечение единообразия и точности в совместных передвижениях кораблей эскадры слишком необходимо для развития полной силы ее, чтобы ему можно было не придавать особого значения; оно необходимо для того сосредоточения усилий, к которому Сюффрен справедливо стремился, но которое он не всегда подготавливал предшествовавшими диспозициями. Как ни парадоксально это звучит, несомненно справедливо то, что только флоты, способные совершать правильные движения, могут позволить себе иногда отрешаться от них; только от капитанов, изучивших в учебных плаваниях переменные фазы боя, можно ожидать способности быстро использовать возможности независимых действий на поле сражения. Гоу и Джервис должны были подготовить путь для успехов Нельсона. Сюффрен ожидал слишком многого от своих капитанов. Он имел право ожидать больше, чем они дали ему, но не той способности быстро разбираться в положении и не той крепости нервов, которые даются человеку, за исключением лишь немногих фаворитов природы, только как результат практики и опыта.