Влияние морской силы на историю, 1660-1783 - [36]

Глава II Состояние Европы в 1660 году — Вторая Англо-Голландская война Морские сражения: Лоустофтское и Четырехдневное

Эпоху, с которой мы начнем свое историческое исследование, можно назвать приблизительно серединою семнадцатого столетия. За начальный год ее примем 1660-й, в мае месяце которого Карл II снова взошел на английский королевский престол при общем ликовании народа. В марте месяце следующего года, по смерти кардинала Мазарини, Людовик XIV собрал своих министров и обратился к ним со словами: "Я созвал вас, чтобы сказать, что до сих пор мне было угодно позволять покойному кардиналу управлять моими делами; но впредь я буду сам своим первым министром. Я объявляю, что ни один декрет не будет напечатан иначе, как по моим приказаниям, и я требую, чтобы министры ничего не подписывали без моего повеления". Личное правительство, объявленное таким образом, твердо держалось не только номинально, но и в действительности, более, чем в течение полстолетия.

В течение двенадцатимесячного периода после 1660 года вступают в новую стадию национальной жизни, после более или менее продолжительного периода расстройства, два государства, которые, при всем различии между собою, занимали первые места в морской истории новой Европы и Америки, т. е., в общем, в морской истории всего света. Морская история, однако, составляет только один фактор в тех последовательных успехах и усилениях, неудачах и ослаблениях наций, которые называют историей последних, и если упустить из виду другие факторы, с которыми он тесно соприкасается, то образуется искаженное воззрение на степень его важности — преувеличенное или обратно. Настоящий труд предпринят нами именно в том убеждении, что важность морской истории как фактора общей истории наций, низведена на несоразмерно низкую ступень, если не совсем упущена из виду, людьми, которым чужды интересы мореходства, и в частности современным населением Соединенных Штатов.

Избранный нами 1660-й год отделен лишь небольшим промежутком времени от другого года, а именно от 1648-го, когда был заключен Вестфальский или Мюнстерский трактат, формулировавший великие для Европы результаты общей войны, известной в истории под именем Тридцатилетней. Этим трактатом Испания признала формально независимость Соединенных Провинций Голландии, на практике обеспеченную еще задолго до того, и он, вместе с Пиренейским трактатом между Францией и Испанией, заключенным в 1659-м году, дал Европе на некоторое время внешний мир. Последнему, однако, суждено было вскоре же нарушиться целым рядом почти всеобщих войн, продолжавшихся до смерти Людовика XIV и имевших своими последствиями существенные перемены в карте Европы. В течение этих войн возникли новые государства, некоторые из старых пришли в упадок, и все подвергались значительным изменениям в своих владениях и в политическом значении. Во всех этих результатах морская сила прямо или косвенно играла большую роль.

Мы должны сначала взглянуть на общее состояние европейских государств в то время, с которого начинается наше повествование. В борьбе, обнимающей почти столетие и закончившейся Вестфальским миром, королевская фамилия, известная под именем Австрийского дома, пользовалась большим, подавляющим влиянием, которого правители, не принадлежавшие к этому дому, боялись. Глава последнего, Карл V, отрекшийся от престола столетие назад, в течение долгого царствования своего соединял в своей особе короны Австрии и Испании, что влекло за собою владычество и в тех странах, которые мы называем теперь Голландией и Бельгией, а также и преобладающее влияние в Италии. После его отречения две великие монархии, Австрия и Испания, разделились, но правители их, принадлежа еще к той же королевской фамилии, все-таки стремились к единству целей и симпатий, характеризовавшему династическую связь между ними в этом и следующем столетиях. К этим узам единства между названными монархиями присоединялась еще общность их религий.

В течение столетия, предшествовавшего Вестфальскому миру, стремление к расширению влияния королевской династии и забота о распространении исповедывавшейся в государстве религии были двумя сильнейшими мотивами политических деяний. Это была эпоха больших религиозных войн, которые поднимали нацию против нации, княжество против княжества и, часто в той же самой нации, партию против партии. Религиозное преследование было причиною возмущения протестантских провинций Голландии против Испании, которое окончилось, после восьмидесяти лет более или менее постоянной войны, признанием их независимости. Религиозный разлад, доходивший по временам до междоусобной войны, беспокоил Францию в течение большей части той же эпохи, глубоко вредя не только ее внутренней, но и внешней политике. То были дни Св. Варфоломея, "религиозного" убийства Генриха IV, осады Ла-Рошели, постоянных взаимных интриг римско-католической Испании и римско-католической Франции. Когда религиозный мотив, действовавший в сфере, к которой он не принадлежит естественно и в которой он не имеет надлежащего места, потерял свою силу, политические интересы и нужды государств получили более правильную оценку. Не то, что ранее они совершенно упускались из виду, но религиозная вражда или ослепляла глаза, или связывала руки государственных деятелей. Естественно, что во Франции, одном из наиболее потерпевших от религиозных страстей государств, благодаря численности и характеру протестантского меньшинства эта реакция должна была обнаружиться прежде и резче, чем где-либо, и что для нее, при положении ее между Испанией и германскими государствами, среди которых Австрия занимала, вне соперничества, первое место, внутреннее единение и ограничение притязаний могущества Австрийского дома были политической необходимостью. К счастью, провидение дало ей, в близкой преемственности, двух великих правителей, Генриха IV и Ришелье — людей, которых религия не делала ханжами и которые, когда вынуждены были считаться с религиозными вопросами в сфере политики, действовали самостоятельно, без рабской от них зависимости. Под их управлением французская политика получила определенное направление, сформулированное Ришелье и сделавшееся традиционным; его можно характеризовать в следующих общих чертах: 1) внутреннее единение королевства, умиротворение или подавление религиозной борьбы и централизация власти в короле; 2) сопротивление могуществу Австрийского дома, для чего настоятельно необходим союз с протестантскими германскими государствами и с Голландией; 3) расширение границ Франции к востоку за счет, главным образом, Испании, которая тогда владела не только современной Бельгией, но и другими провинциями, давно уже слившимися с Францией; 4) создание и развитие большой морской силы для увеличения благосостояния королевства и, главным образом, для организации надлежащей вооруженной силы против наследственного врага Франции, т. е. против Англии; для этой последней цели также должно было иметь в виду союз с Голландией.