Влечение. Истории любви - [8]
В каком-то неизвестном ей до сих пор месте она тормозит у обочины автомобиль, выбирается наружу, снимает красивые, но не предназначенные для прогулок по полям туфли, и на цыпочках делает шаг вперед. Нагретая весенним солнцем влажная земля надежно держит ее, верная, как может быть верным только свой дом.
«Желание страсти и любви одинаково для каждого человека, независимо от того мужчина это или женщина...»
Редко, единичный случай, когда глаз цепляется за знакомый адрес и выходит не очередной клиент такси «Большой Город», а личный знакомый и даже родной человек, ты просто не веришь глазам и восклицаешь:
– Аня, неужели ты?!
– Разумеется, – отвечает она спокойно. Она всегда почти спокойна, садится на переднее сиденье, круги под глазами и совсем запавшие щеки, – разумеется, это я.
– Может быть, кофейку быстро? Хорошо утром попить кофейку! – произношу с чуть фальшивым энтузиазмом, она соглашается и разглядывает меня тоже. Я вспоминаю, что мы не виделись года полтора. И сейчас действительно утро.
И вот мы заскакиваем в непроснувшееся бистро на десять минут плюс ожидание официантки в оливковой униформе, и Аня вместо кофе заказывает чай и чудовищно огромную порцию мороженого со сливками – невооруженному взгляду не разобрать, где кончаются сливки и начинается мороженое. Она не ест, а рисует на поверхности десерта какие-то значки. Я присматриваюсь, вижу, что это буквы.
– Как дела, – говорю бодро, – как твои дела?
– С тех пор как мы расстались, ничего про него не знаю, – отвечает она, глядя в сторону.
Недоверчиво смотрю на нее, беру в руки чашку кофе. Откладываю сахар. Никогда не понимаю, зачем к кофейной горечи приплюсовывать эту взятую взаймы сладость.
– Почти не знаю, – кивает все-таки она, – кое-что знаю, например: я знаю, что у него есть новая девушка Настя, что работу он сменил. Так жаль, совершенно невозможно узнать главное.
– А что главное? – спрашиваю, мне правда интересно. Вроде бы ясно. Девушка, работа. Все новое.
– Как ты не понимаешь, главное, счастливы они или нет? Они уже почти год как вместе, это срок, а любит ли он ее? Насколько сильно? И если он ее любит сильно, то получается, что меня он не любит уже.
Она яростно откусывает от большого ледяного куска. С полуоткрытом ртом пытается жевать как-то.
Я молчу. Могу сказать, конечно, что с какой стати вообще главное – это про непонятную любовь случайного мужчины, когда главное всегда – это счастье детей, в Анином случае – взрослой уже дочери. Но я знаю, помню эту историю, и Аньку протащило через такое, она потеряла почти все, порвала сердце, выжгла сто процентов поверхности тела. Такие ожоги не рубцуются, такие раны не заживают, и стоит ли ожидать новой розовой кожицы на месте клочьев растерзанной плоти?
– Понимаешь, – говорю я, взвешивая каждое слово, – понимаешь, вы ведь с ним не встречаетесь нигде, ни общих знакомых, ничего такого? Не посещаете один фитнес-клуб или районную библиотеку? И ты вполне можешь выбрать сама, как он к тебе относится. Любит. Не любит. Подчеркнуть нужное.
Анька внимательно слушает. Даже кладет ложечку в сливках на белое блюдце.
– Да, – развиваю тему я, – да, если тебе нравится, можешь решить, что он тебя любит и будет любить всегда. А если нравится наоборот, то придумай, что он и не любил тебя никогда. Ну вот никогда. Огромная ошибка, понимаешь? Так бывает. Но это твоя ошибка, и ты работаешь над ее исправлением. Мне кажется, это как-то морально укрепляет. Когда ты работаешь уже над чем-то таким.
Анька берет в руки ложечку, быстро облизывает ее каким-то излишне бледным языком и рисует на мороженом отчетливую букву «О». И я понимаю, какой вариант она выбирает. Где ставит галочку. Что подчеркивает как нужное.
ДОЧКИ-МАТЕРИ
Стройная короткостриженая женщина включила чайник, он немедленно и с готовностью загудел, зарокотал, женщина достала с полки жестяную коробку с чаем, из холодильника – лимон и сливки. Давным-давно, когда она кормила дочь грудью, привыкла пить чай непременно со сливками. Сначала не нравилось, раздражал запах горячего молока, сладковатый, а потом привыкла и сейчас уже не могла обходиться.
– Мама, – позвала из прихожей незаметно выросшая дочка Светлана, – мама, я у тебя возьму в кошельке двести пятнадцать рублей. Мне для лабораторок нужно резиновых перчаток купить, я хочу сразу целую упаковку... И, кстати, жирное пятно на юбке. Ты не вывела еще?
– На какой юбке? – Женщина вышла в прихожую; дочь, не отрываясь, разглядывала себя в зеркале. Она уже была одета для выхода: узкие джинсы, тесная футболка с рожицей Баттерса из недетского мультика «Южный парк».
– На серебристой юбке! – На мгновение дочь отлепила глаза от собственного прелестного изображения и посмотрела на женщину: – Серебристая юбка с такими кандибоберами, похожими на змеек, шариков или кого-то еще такого. На Надиной свадьбе кто-то на меня заливную рыбу вывалил... с польским соусом...
– Первый раз слышу про рыбу с польским соусом, – честно ответила мать.
Чайник отработал и выключился с характерным звуком, напоминающем выстрел, женщина вернулась на кухню и ополоснула глиняную заварочную кружку кипятком.
