Влечение - [39]

В машине Ив устроился рядом с сестрой, которая села за руль, а Софи полулежала на заднем сиденье. Ив сразу же набросился на сестру:

— Как ты могла оставить Софи одну?

— Но я отошла всего лишь на минуту, — оправдывалась Арлетта. — Мне и в голову не пришло, что такое может случиться.

— Я сама виновата, — вмешалась Софи. — Не надо было мне отходить от людей.

— С тебя вообще нельзя спускать глаз, — проворчал Ив, оглядываясь на смущенную его тоном Софи. Его глаза были полны нежности, и это окончательно лишило ее присутствия духа. Она уставилась в окно и больше не говорила.

Софи поймала себя на том, что утратила ощущение времени. То и дело поглядывая на часы в приемном покое больницы, она никак не могла сосредоточиться и запомнить время. Она в одиночестве ожидала, пока Иву зашьют рану, и ей казалось, что это длится бесконечно долго. Арлетта встретила знакомых и где-то болтала с ними.

Дверь кабинета открылась, и Софи вскочила, увидев высокую фигуру Ива.

— Ну как? — спросила она, почему-то покраснев. — С тобой все в порядке?

— Думаю, что да. Они все вычистили и наложили шов. Похоже, они уверены, что осложнений не будет, — бодро сообщил Ив.

Он подошел к ней и произнес совсем другим голосом:

— Софи… — Она вся напряглась, и он, заметив это, ободряюще и вместе с тем робко положил здоровую руку ей на плечо. — Софи, давай попробуем… попробуем все начать сначала. Сегодня мне пришлось столько пережить… Столько всего передумать… Наш ребенок… — На лице его появилось задумчивое, мечтательное выражение. — Сын или дочь. Послушай, если не для себя, то для него мы должны попробовать еще раз.

— Может быть, ты и прав, — тихо сказала Софи.

— Нам с тобой повезло, мы оба росли в нормальных семьях, с двумя любящими родителями, — дрогнувшим голосом продолжал Ив. Затем, словно испугавшись, быстро добавил: — Конечно, я не хочу сказать, что мать… или отец не в состоянии воспитать ребенка в одиночку.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — с трудом сдерживая слезы, ободрила его Софи. Она изо всех сил старалась не разрыдаться  от переполнявших ее эмоций.

— Но ребенок… Когда родителей двое и они любят друг друга… уважают и доверяют друг другу…

— Мне очень жаль, что я сразу не рассказала тебя о Фернане, — проговорила Софи, не страшась вернуться к тому, что их разделило. — Я должна была это сделать и все время собиралась, но…

Она не знала, что, сказать еще. Несколько часов назад, поняв, что произошло, увидев рану Ива и его кровь, она осознала, как он рисковал, спасая ее и ребенка. Теперь она не могла скрывать от себя, что любит его преданно и глубоко. Но скорее всего безнадежно. Она и сейчас была уверена, что он любит Катрин. Впрочем, даже если бы он и не любил Катрин, оставались и все прочие проблемы: ее дядя, ваза.

— Мы просто не имеем права не попробовать, — донеслись до нее слова Ива.

— Попробовать… — медленно повторила она и посмотрела ему прямо в глаза. — А что, если ребенок… если наш ребенок будет похож на дядю Фернана? Будет ли он тебе так дорог тогда?

Ив смертельно побледнел, но выдержал ее взгляд.

— А что, если он будет похож на меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Будешь ли любить его тогда ты?

Софи удивилась. Она-то, конечно, будет! Что за странный вопрос?

— Ничего не получится, Ив, — сказала она с сожалением, близким к отчаянию. — Между нами всегда будет стоять эта история с вазой и то обстоятельство, что Фернан был моим дядей. К тому же… — Она запнулась, но заставила себя договорить до конца: — К тому же мне никогда не удастся забыть, что я всего лишь заменяю женщину, которую ты любишь на самом деле, и что на мне ты женился только из-за ребенка. Тебе кажется, что если ты не можешь жениться на Катрин, то любая…

Продолжать она не могла. Рыдания перехватили ей горло, а из глаз покатились слезы.

— Если я не могу жениться на… — страшным голосом переспросил Ив, искренне пораженный. — Что за безумие, Софи! Объясни…

В этот момент из-за поворота коридора показалась Арлетта. Не замечая ни повисшего в воздухе напряжения, ни крайней ярости на лице Ива, она жизнерадостно воскликнула:

— Отлично! Я вижу, вы оба в полном порядке, и можно ехать. Ив, мы отвезем тебя домой.

Негромко выругавшись, Ив включил стоявшую на столике возле кровати лампу и протянул руку за бутылкой болеутоляющего. Как его и предупреждали, левая рука горела огнем. Проснулся он, однако, не из-за этого.

Ему приснилась Софи: слабая и беззащитная, она растерянно вырывалась из рук тащивших ее бандитов…

Он вспомнил, что пережил в ожидании врача, когда отнес ее на лужайку и послал Арлетту в медпункт. Он понял в те минуты, как дорог ему Софи — именно она, а не только их ребенок. Понял, что плевать ему на ее родство с Фернаном и на эту дурацкую историю с вазой. С каким наслаждением он разбил бы чертову вазу собственными руками! И что бы он отдал, лишь бы не увидеть тогда эту вазу и не совершить глупость, вызвав полицию!

Теперь у него не оставалось ни малейших сомнений в том, что единственный смысл его жизни — это любовь к Софи и что любить ее он будет всегда. Но как убедить ее в этом? Теперь он твердо знал, что и она любит его