Властители Земли - [8]

– Это зависит от качества шелка, – начал объяснять Чиун. – Маленький сверток хорошего шелка лучше, чем большой, но дурного. Тут важно и качество, и количество.

– Понимаю. Значит, сверток означает ценность.

– Да, – подтвердил Чиун.

– Очень просто, – сказал торговец. – Сколько стоит один сверток в денежном выражении?

– Один сверток? – переспросил Чиун.

– Да, разумеется, – вежливо кивнул торговец.

– Один сверток равнялся трем целым и семи восьмым монеты времен династии Минг или одной тысячи двумстам двенадцати шекелям Ирода, доброго короля Иудеи.

Работа продолжалась все утро, но торговец усердно составлял систему ценностей для многочисленных и разнообразных мер и весов сокровищ Дома Синанджу. Пальцы Чиуна трепетали в предвкушении того момента, когда он сам сядет перед клавиатурой и в первый раз за долгие века составит опись славных трофеев Дома Синанджу. А это означало, что в последующие века каждый новый Мастер вспомнит про Чиуна, когда станет проверять перешедшие к нему от предков накопленные сокровища рода.

– А могли бы мы на каждой странице поставить мое имя? – спросил Чиун.

– Разумеется, – ответил торговец и ввел в программу, что отныне на каждой странице автоматически и неизменно будет сообщение о первом составителе списка сокровищ Чиуне. Он даже предложил сделать страницы короче, чтобы имя Чиуна появлялось еще чаще.

– А могли бы мы написать «Великий Чиун»? – спросил Чиун.

– Разумеется, – ответил торговец и ввел это в программу.

Счастье Чиуна было так неизмеримо, что слезы чуть не брызнули у него из глаз.

Старый кореец сидел перед клавиатурой и касался ее кончиками пальцев. Потом он начал вносить в список подношения последнего времени, которые Америка прислала в Корею на подводной лодке в качестве платы за услуги «Великого Чиуна» в качестве учителя.

Он приостановился, представляя себе, как будущие поколения будут читать эти строки. Им перескажут всякие истории о нем, как ему, и бытность его учеником, рассказывали о Великом Ванге и других старых Мастерах Синанджу. Он и сам рассказывал о них Римо, чтобы белый юноша осознал, каково это – быть Мастером Синанджу.

А потом, когда Чиун снова нажал на драгоценные клавиши, на экране вместо пропавших куда-то букв возникла только серая пустота.

– Где мое имя? – спросил он.

– Ой, да вы вместо вызова файла нажали клавишу, которая стирает информацию.

– Где мое имя?

– Если бы у нас была дублирующая запись на диске, ваше имя по-прежнему осталось бы. Но у нас ее нет. Поэтому в будущем вам надо обязательно иметь диск для дублирующей записи, понимаете?

– Где мое имя? – снова спросил Чиун.

– Оно стерто.

– Мое имя должно было остаться тут навсегда. Вы сами так сказали.

– Да. Так оно и было.

– Навсегда, – терпеливо пояснил Чиун, – не имеет прошедшего времени. Оно есть всегда. Где мое имя?

– Но вы же нажали клавишу, которая стирает информацию.

– Где мое имя?

– Его здесь нет.

– Я сам вписал его сюда, и вы вписали его, – сказал Чиун. – Вы сказали, оно здесь навсегда. Верните его.

– Мы всегда можем снова ввести в программу ваше имя, – сказал торговец.

Тут Чиун, поняв, что имеет дело с человеком недалеким, но будучи сам человеком справедливым, сделал торговцу предложение. Если ему удастся вернуть имя Чиуна на страницы списка, Чиун купит компьютер.

– Да мы в любой момент можем его восстановить, – заявил торговец. – Только прежняя-то запись имени пропала навсегда, – он хихикнул. – Имена приходят и уходят. Так же как люди. Хе-хе. Приходят и уходят.

Вот тут-то и пришел конец торговцу. Он потянулся к розетке, чтобы отключить компьютер, но Чиун, разумеется, не мог позволить ему унести компьютер, который хотя и не выдержал испытания, но нес в себе его имя.

Это была первая неприятность в тот день. Второй стал приход Римо, который почему-то решил, что Чиун каким-то образом нарочно приготовил труп для него. А ведь Чиун ничего не готовил. Он сам пострадал из-за компьютера, который не желал работать. Чиун страдал из-за того, что стер свое имя. А торговец пострадал из-за того, что попробовал стереть само его существование. Ненароком нажав одну стирающую клавишу, Чиун вынужден был притиснуть ногтем и другую, расположенную на виске торговца, чуть повыше уха, чтобы обеспечить его полное и окончательное стирание.

– Полагаю, ты не пожелаешь узнать, что этот человек сделал с моим именем, – сказал Чиун.

– Меня это не касается, – заявил Римо. – Это твое тело, не мое.

– Я так и думал, что тебе нет дела до истины, – сказал Чиун. – В конце концов, тебя совершенно не заботит, что происходит со славой Дома Синанджу, да и никогда не заботило.

– Я не собираюсь возиться с трупом, – упорствовал Римо.

– Ну что ж, я тоже, – отвечал Чиун.

Оба они одновременно услышали шаги за дверью, неуверенные шаги человека, чье непросвещенное тело разрушалось с возрастом, как это обычно происходит у людей Запада.

– Звонил Смит. Он будет здесь сегодня днем, – сообщил Чиун.

– Сейчас уже день, – заметил Римо.

– И он уже здесь, – сказал Чиун.

Пожилой человек с худым лицом предающими седыми волосами поднялся по скрипучие ступенькам и постучал в дверь бунгало.

Римо отозвался на стук.