Властитель душ - [27]

Он смотрел и на французов, затесавшихся среди инородцев. Вот драматург, истративший себя на наркотики и женщин, он знает, что успех давно позади, но пытается внушить соперникам, будто по-прежнему благополучен, полон любовного пыла, искрометного остроумия. Чтобы все шептали: «Он нисколько не опустился, он все такой же талантливый». Профессиональный игрок, обреченный всегда выигрывать — любыми средствами, ведь если он проиграет, про него скажут, что от него отвернулась удача, а это для него смерть… Дарио посмотрел на Вардеса и внезапно подумал: «Всех собравшихся объединяет не жажда денег, как думает Элинор, и не жажда удовольствий, а необходимость удержаться на плаву. Удержаться дольше, чем соперник. Спрятать свои слабости, увечья. Крепкие нервы — их единственный капитал. Сколько болезней, депрессий, фобий у этих каторжников, приговоренных добывать успех. Если бы я решился. Им нужен исповедник, человек, которому они доверили бы самые грязные тайны, который выслушивал бы их, отпускал им грехи — te absolvo, — не вынуждая раскаиваться. Накачивал бы их! Вот, что им нужно, — думал он, вспомнив, как лихорадочно умолял Вардес: «Накачайте меня, доктор!» — Да, сначала исповедь, потом накачка. Вот надежное ремесло, — пробормотал он, припоминая одно за другим имена известных людей. — Почему бы и нет? Зачем жить, как я живу? Зачем моему сыну быть нищим, как я? Почему бы мне…»

Он продолжал смотреть на толпу гостей, приглашенных Элинор: «Я думал, что вылез из грязи нищего детства и никогда больше не увижу вас. И вдруг в Париже, в самом его сердце, мы встречаемся вновь, и вы среди самых богатых, среди тех, кому все завидуют, кого презирают, быть может, но все равно завидуют! И я спрашиваю себя, зачем я шел долгим и тяжким путем, зачем тщетные усилия, образование, книги, бедность? Стоит ли и дальше мучиться и обрекать на такую же судьбу сына? У меня может быть другое будущее — я стану шарлатаном, буду лелеять болезни и пороки богачей, как лелеют редкие цветы. Сейчас я после стольких усилий, мучений, надежд вынужден клянчить, унижаться, ждать милостыни, как делал сотню раз, но больше это не повторится!»

Жара, музыка, мелькание лиц заразили и его поверхностным весельем, но оно вмиг потухло, как только он подумал: «Все так и останется пустой мечтой, игрой воображения, если у меня будут лечиться одни консьержки, разносчики, мелкие служащие, работяги. Мне нужно проникнуть в избранный круг!»

Он по-прежнему стоял в стороне. Среди подвыпивших мужчин танцевала женщина — сильная, крупная, ярко накрашенная, с распущенными светлыми волосами, — отплясывала русского, одна, помахивая платочком, и в последний миг сбросила блестящие туфельки и доплясала в одних чулках. Дарио узнал ее, она бывала у Муравиных. Эта женщина тоже только делала вид, что пьяна, а на самом деле не забавлялась, а зарабатывала на хлеб, развлекая других.

16

Элинор наконец подошла к Дарио и поманила за собой. Дарио пошел за ней. В узком коридорчике он сказал:

— Вы забыли обо мне, Элинор.

— Нет, почему же? Я о вас не забыла. Послушайте, Дарио, я хочу вам кое-что предложить. Но сначала повторю, чтобы между нами не было недоразумений: денег я вам не дам. Я дала бы любовнику, но знакомому — никогда. Вы не знаете, какую я прошла школу. Я подыхала с голоду на улицах Нью-Йорка, голод вытравляет и щедрость, и благородство. А если меня и учили чему-то в детстве, после стажировки в семействе Муравиных все напрочь выветрилось. Сами понимаете, чему научишься, пожив годок бок о бок с генеральшей! Теперь обучение закончено. И клянусь, закончено с отличием! Такой науки не забудешь, я сама обучу кого угодно. Но могу предложить одно дельце, оно будет выгодно и вам, и мне.

Она ждала ответа. Дарио молчал, склонив голову с выражением величайшего внимания. Он внезапно затих: в жизни иной раз наступает минута полного душевного покоя, и слышна поступь судьбы — счастливой или несчастной; тайный голос говорит: «Жребий брошен. Закрой глаза. Жди. Будь что будет».

— Вы знаете, — вновь заговорила Элинор, — что Вардес страдает нервным расстройством. Он лечился много лет, безуспешно. Все шарлатаны мира пользовали его абсолютно без толку. Он обратится к любому врачу, лишь бы тот ему помог, и заплатит любую сумму. Возможно ли ему помочь? Вам виднее. Хотите сделку? Мне надоело смотреть, как деньги Вардеса уплывают у меня из рук в чужие карманы. Я сумею направить его к вам. Но взамен прошу делить со мной пополам полученную плату. Вардес для врача — золотая жила.

— А я вам вот что отвечу, — голос Дарио зазвучал таинственно — так, затаив корысть, коварно обволакивая слушателя, говорил двадцать лет назад в большом порту жалкий бродяга, что не гнушался никаким мошенничеством, жил как придется, шел на любую хитрость, лишь бы заработать грош. — Выслушайте меня внимательно. Ради одного Вардеса не стоит стараться, он один меня не спасет. Как бы он ни был богат, как бы ни был безумен, его деньги — пустяк. Сделка выгодна только для вас. Но вот что предлагаю вам я: мне нужен не один больной, мне нужна обширная практика. Все ваши друзья — великолепная добыча. Разрекламируйте меня. Распустите слух, будто открыли врача, пока еще неизвестного, небогатого, молодого, но гениального. Нервные заболевания, функциональные расстройства, всевозможные фобии, излечение от которых ни один врач не может гарантировать, — великолепное поприще, где меня ждет успех, но мне нужен поручитель. Человек, который бы сказал: «Он меня вылечил… Он меня спас. Пойдите к нему, слушайтесь его во всем». Вы будете получать половину платы с каждого богача, которого ко мне пришлете, как только я сам начну получать с них плату.