Властитель - [8]

— Строиться!

Все кое-как рассосались в шеренгу. Короткий пересчёт, затем последовала новая команда:

— Мешки с плеч — долой!

С явным облегчением все скидывали свою ношу и ставили перед собой. Главный вышел на середину строя, заложил руки за спину.

— Итак, новобранцы, меня зовут старший сержант Раут. Я — ваш ротный старшина, чтобы было понятнее. В мою задачу входит ваше обучение местным порядкам, консультации, если что непонятно, и надзор за проведением занятий! Говорю сразу и только один раз, чтобы было понятно всем: отныне вы двенадцатая учебная рота шестьсот тридцать второго полка славного лейб-гвардии Шестнадцатого Имперского Тяжёлого Легиона!

…Рота?! В строю их меньше тридцати человек…

— Мне поручено сделать из вас бойцов. И вы, клянусь империей, ими станете. Это я вам обещаю! А теперь — рассчитаться по трое.

По шеренге быстро понеслось:

— Первый.

— Второй.

— Третий.

— Первый…

Когда расчёт закончился, старший сержант быстро перестроил роту в короткую колонну, а затем повёл в казарму — маленькое двухэтажное здание, утопающее в зелени. Внутренность шокировала всех, без исключения. Сплошные литые полы. Высокие потолки. Койки в один ярус, заправленные мягким даже на вид одеялом. Возле каждой стояла тумбочка. Быстро распределив спальные места, сержант заставил каждого приложить ладонь к стоящей возле места отдыха мебели, объяснив теперь, что та будет открываться только владельцу. Это потрясало. Умная тумбочка, ключ от которой всегда с собой, и его не потеряешь и не подберёшь… С ума сойти! Затем приступили к разборке полученных мешков. И снова потрясение — столько было всего… Необычного и нужного. Скажем, вместо бритв — тюбик на манер зубной пасты. Намылил подбородок и щёки, смыл водой, и всё. Неделю щетина не растёт. Зубы чистить — пластинка непонятно чего. Сунул в рот, пожевал, и зубы светятся, и изо рта то ли лавандой, то ли клубникой пахнет весь день. Мыло — во флакончике из мягкой пластмассы. Вот как эта штука, оказывается, называется. Новая форма. Синяя, с погонами-хлястиками. Ботинки тоже синие. Застёжка — липучка. Сама себя затягивает, сама расстёгивается, когда нужно. А размер — регулирующийся. Носки вместо привычных портянок. Надел, сунул. Удобно. Ноги не потеют. Всё ткань в себя забирает. День отходил, выкинул. Новые в тумбочке сами появляются. Их, когда солдаты, именно — солдаты, а не бойцы, на занятиях, роботы-уборщики раскладывают по местам. Как и всё остальное — мыло, бритвы, платки носовые и прочие мелочи. Именно так эти шестиногие металлические паучки называются. Дальше — оружие шло. Здоровенный, с виду тяжёлый, а на деле — раза в четыре легче верной «трёхлинейки» агрегат для убивания ближнего своего. Сержант сказал, что сейчас объяснять ничего не станет, благо с завтрашнего дня начнут всё подробно изучать, и велел их поставить в специальные держатели позади спинок кроватей. Туда же — пояс с обоймами запасными, специальный, зверского вида нож-тесак. Сумку гранатную. И защитные доспехи. Но эти — потом будут. Их каждому специальные мастера индивидуально подгонят. Позже. Пояснил инструктор и многое другое. К примеру, как мыться. Поскольку спали люди на втором этаже, то первый имел специальные помещения: каптёрку, где всякие мелочи и разные виды обмундирования хранятся. Оказывается, и это поражало больше всего, что в имперской армии форма была нескольких видов: повседневная обычная, вот эта — синяя; повседневная рабочая — та, что сейчас на них. Причём — одноразовая. То есть день прошёл, выкинул. Даже сердце кровью обливалось при такой расточительности. Но Раут, завидев вытянувшиеся лица, поспешил объяснить, что отработанная одежда не в утиль идёт, а восстанавливается в специальных машинах. Это известие почему-то утешило. Дальше — повседневная боевая. Вся из себя пятнистая, когда наденешь. Именуется — боевой хак-комбез. Ткань на нем умная. Лёг на шахматную доску, и ткань тоже клеточками становится. Словом, для маскировки — самое оно. Михаил пожалел, что на той последней высотке у них такой не было. Накрылись бы — чёрта с два их «юнкерсы» разглядели! А ещё была форма для зимы, для жары, для воды, для джунглей, правда, никто не понял, что это такое — «джунгли», только один хмыкнул, услыхав словечко. Для тропиков. Для космоса. А вот последнее — завораживало. Бездонную черноту за стеклом все запомнили…

Ещё на том первом этаже был душ. С горячей и холодной водой. Температура рукой регулировалась. Сжимаешь кулак — горячее становится. Разжимаешь ладонь — холоднее. А вот бань у них предусмотрено не было. Инструктор, услыхав такое, затылок бритый почесал, ухмыльнулся, пообещал справки навести. Там же — комната для занятий, в смысле — самоподготовки. Чтобы, значит, кто пожелает, самому позаниматься в свободное время. И зал для занятий спортом. Всякие хитромудрые снаряды стоят: тяжести поднимать, пресс брюшной качать, реакцию отрабатывать, рукопашный бой. Тоже для желающих позаниматься в свободное время. Но самое главное — был там кинозал. Вначале, правда, никто не понял, что это такое, пока сержант не продемонстрировал. Но когда дошло — даже взревели от восторга. Поскольку разрешалось смотреть каждый день от двадцати ноль-ноль и до отбоя, в двадцать два ноль-ноль. А в выходные, тоже вещь на войне неслыханная, хоть целый день. Народ дурел от вестей. А когда Раут объяснил, как лавочкой с товарами пользоваться, — ещё больше обрадовались. О таком военном быте на их войне даже во сне мечтать нельзя было. Но Михаил, слушая заливающегося соловьём сержанта, всё больше мрачнел — он-то накрепко помнил любимую бабушкину поговорку о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…