Тэд так подпрыгнул на стуле, словно хотел разбить телевизор.
– Он продал нас с потрохами! – закричал он. – Рассчитал, что доктору Вейсу не справиться с Пентагоном, и потому переметнулся к Винсенту!
– Погоди, Тэд. Может быть…
– Он-то знает, что я против игр с военными! – бушевал Тэд. – Так что теперь он постарается отделаться от меня, объединившись с ними.
Мы тщетно пытались его урезонить. Единственное, что нам удалось, – это не дать ему прыгнуть в первый же поезд подземки и ворваться на заседание комиссии, размахивая сверкающим мечом справедливости.
Мы не оставляли его весь вечер, вместе поужинали и просидели у него далеко за полночь. На следующий день перед комиссией предстояло выступить доктору Барневельду, и надежда на это хоть как-то успокаивала Тэда. Он битый час провисел на телефоне, давал Барневельду последние наставления и подсказывал новые аргументы в пользу проекта «Контур».
Тули с утра поехал в Климатологический вместе с Тэдом, я присоединился к ним к началу телевизионной передачи.
Даже маленький экран портативного телевизора позволял судить о том, что доктор Барневельд произвел впечатление на членов комиссии. Его Нобелевская премия заранее расположила к нему конгрессменов, а когда он уселся за свидетельский стол перед батареей микрофонов, в их глазах он являл собой идеал ученого. Барневельд это явно почувствовал и потому по мере сил старался использовать благоприятное впечатление.
Согласившись, что в проблеме влияния на погоду есть аспекты, которые могут представлять интерес для вооруженных сил, доктор Барневельд сказал:
– Но существуют не менее важные – нет, даже более важные – аспекты использования этих достижений в мирных целях, для нужд общества. И будет прискорбно, если конъюнктурные интересы военных кругов лишат человечество благ, которые может принести ему управление климатом. Если человек научится управлять погодой, он сможет ликвидировать многие из причин, ведущих к войнам. Бедность, болезни, голод… Все эти беды человечества в значительной степени зависят и от климатических условий. Представьте себе мир, который не будет страдать от нехватки воды, в котором урожаи будут стабильными каждый год, а наводнения и засухи станут достоянием истории…
Джим Деннис, сидевший за столом комиссии, наклонился вперед и спросил:
– Может ли управление погодой быть осуществлено уже сейчас?
Доктор Барневельд выдержал театральную паузу. Он явно наслаждался ролью телезвезды.
– Уже сегодня можно начать работу в этом направлении, – сказал он наконец. – Кое-кто из моих коллег в Климатологическом отделе и в других местах разработал методы, с помощью которых можно избавить нашу страну от угрозы ураганов…
Окончание фразы заглушил топот репортеров, бросившихся к телефонам. К вечеру проект «Контур» стал научной сенсацией, не меньшей, чем в свое время высадка на Луну. Но вся эта суматоха нас не коснулась. Мы оставались в Бостоне и были довольны тем, что Россмену приходится за нас отдуваться.
Заседания комиссии конгресса продолжались еще несколько недель, но было ясно, что по популярности проект «Контур» ни в чем не уступает военному проекту майора Винсента. Большинство конгрессменов склонялись к тому, чтобы претворить в жизнь оба проекта.
В итоге комиссия передала решение проблемы в руки администрации. А это было как раз то, чего добивался доктор Вейс, будучи советником президента по вопросам науки. Не удивительно, что в начале марта он пригласил Тэда и меня в свои кабинет в Белом доме.
Циклогенез: рождение шторма. Смешайте равные части влажного морского и холодного арктического воздуха. Хорошенько перемешайте их против часовой стрелки. Поместите смесь над мысом Гаттерас в начале марта и внимательно наблюдайте. Под влиянием солнечной радиации, вращения Земли, ветров, вод и суши по соседству шторм двинется к северу вдоль побережья Атлантического океана. Над штатами Северная и Южная Каролина он избавятся от холодного дождя и града, затем направится в сторону штата Виргиния, впитывая в себя новые массы холодного воздуха, и разразится тяжелыми хлопьями мокрого снега. Вашингтон будет завален снегом, а далее к северу, в Филадельфии, Бостоне и Нью-Йорке, армии людей и машин будут готовиться отразить надвигающееся вторжение в надежде спасти свои города от парализующего действия снежных заносов.
Когда мы с Тэдом сели в поезд, следующий да Вашингтона, небо над Бостоном было еще чистым. Но мы знали, что Вашингтон уже находится в центре снежной бури. Результаты ее ощущались даже в подземке. Толпы расстроенных, обозленных людей толклись на остановках: они опаздывали на работу. На шляпах и пальто людей, спускавшихся по эскалатору, налипли куски мокрого снега. Под ногами чавкала грязь.
Тэд уговорил меня пройти несколько кварталов от вокзала до Белого дома пешком. Улицы опустели. Даже движущиеся тротуары были выключены. Редкие прохожие сгибались под напором ревущего ветра. Снег под ногами лежал толстым матрасом, и уже через минуту я продрог до костей, несмотря на теплое пальто, сапоги, перчатки и шапку на меховой подкладке.
А Тэду такая погода нравилась.
