Властелины погоды - [12]

– Не говорите так… он будет страшно огорчен.

– Пожалуй, вы правы.

Она разочарованно покачала головой:

– А мне так хотелось прокатиться под парусом! Вот ведь невезение – всю неделю будет прекрасная погода. До самого вечера в пятницу…

Я выглянул в окно. Чарлз-ривер вся была утыкана парусами.

– Не могли бы мы выбраться как-нибудь среди недели… на небольшую прогулку?

– После работы? Успеем ли?

– Конечно, – уверил я.

– Отлично, – радостно согласилась Барни. – Вас устроит вторник?

– Я за вами заеду.

– Чудесно.

И вот во вторник я быстро съездил за нею за город, и, вернувшись в Бостон, мы уже плыли по реке на взятой напрокат яхте. Мы скользили по реке среди множества таких же парусников, иногда зигзагами случайный теплоход пробивал себе дорогу сквозь нашу флотилию. Солнце уже садилось за небоскребы в районе Бэк-Бэя, его отражения вспыхивали в окнах Технологического института на той стороне реки, в Кембридже.

– Я очень рад, что у вас сегодня выдался свободный вечер, – сказал я.

– Мне тоже очень приятно, – Барни пришлось повысить голос, чтобы заглушить хлопанье парусов на ветру. Она была в брюках и в слишком просторном для нее свитере – мы обнаружили эту одежду на яхте. – Тэд нам дохнуть не давал с этими прогнозами. Но, думаю, с оставшейся работой компьютер справится и без меня.

Я лег на спину, придерживая одной рукой румпель и отдавшись во власть бризу. Барни явно наслаждалась прогулкой.

– Скажите, Тэд всегда такой?

– Какой? – спросила она.

– Мне он напоминает действующий вулкан.

Барни рассмеялась.

– Он очень озабочен техникой прогнозирования. А эта неделя – очень важная для него.

При подходе к Гарвардскому мосту мне пришлось вырулить на середину реки.

– Вы много времени проводите вместе?

– Да, пожалуй, – в промежутках между работой и его занятиями. А иногда мы назначаем друг другу свидания, и тогда он почти не вспоминает о метеорологии.

– Это на него не похоже.

– Знаю, – и она снова рассмеялась. – Но это правда. Сначала я думала, что нужна ему лишь как помощница, чтобы заниматься вычислениями после работы. Он ведь не очень хороший математик. Возможно, так оно и было… вначале.

– А теперь?

– Теперь? – Она вытерла капли на щеке. – Вы же слышали, что он говорил на той неделе… Грозился жениться на мне.

– А вы согласны?

– Он еще не делал мне предложения. Мне думается, Тэд просто считает меня своей девушкой и женится на мне когда-нибудь после того, как осилит управление погодой.

– То есть, по-вашему, он считает это само собой разумеющимся?

Кивнув, она сказала:

– Вы должны понять его, Джерри. Он настолько погружен в свою работу, что люди… нет, только не поймите это так, что они для него на втором плане, но Тэд просто не замечает людей, пока они сами не заставят его обратить на них внимание. И в то же время он не в состоянии проделать всю необходимую работу собственными силами. Ему нужны люди, их помощь. Вот я и помогаю и стараюсь не создавать ему лишних проблем.

– Это очень удобно для него.

– Надеюсь. Никогда не встречала таких людей, как. Тэд. Он видит дальше всех, вынашивает самые смелые мечты. Пожалуй, и меня он включил в свои планы на будущее. – Она чуть запнулась: – Порою мне кажется, что я играю в его жизни почти такую же важную роль, как управление погодой.

– Но вы заслуживаете лучшей участи!

– И я ему об этом без конца твержу!

Я повернул яхту к пристани, а потом мы поехали в один из лучших студенческих ресторанов на Гарвард-сквер и поужинали. Барни расспрашивала меня о Гавайях и о моей семье. И сама рассказала мне о гражданской войне в Южной Африке и о том, как ее отцу удалось однажды спасти 150-дюймовый телескоп.

Мы зашли в новый театр-голограмму на представление, затем по набережной Чарлз-ривер доехали до «Фэкьюлти Роу», где Барни жила со своим дядей. Барневельд преподавал в Технологическом институте и одновременно работал в Климатологическом отделе.

– Было очень мило, Джерри, – сказала Барни, когда я помогал ей выйти из машины. – Я чудесно провела вечер.

– Очень рад. Можно вскоре повторить его.

– Не возражаю.

Я хотел поцеловать ее, но прежде чем я надумал сделать это, она повернулась и направилась к дому. Я оторопело смотрел, как она машет мне рукой и желает спокойной ночи.

Даже в эти солнечные дни уходящего апреля воздух в Арктике был пронизан холодом. Он висел над макушкой вращающейся Земли, запертый в стенах западных ветров, образующих Арктическое кольцо. Но стоило континентам Азии и Северной Америки прогреться под лучами весеннего солнца, как в подвижной, динамической атмосфере началась сложная перестройка. В западном потоке образовался прорыв – не надолго, но достаточно для того, чтобы огромная масса полярного воздуха сумела выскользнуть из своей арктической тюрьмы и понеслась к югу. За этим последовала целая цепь событий, захвативших полмира. Холодная воздушная масса столкнула недостаточно устойчивую область высокого давления вниз, вдоль берегов Северной Канады, На всем континенте погода то и дело менялась, пока огромные слои воздуха сталкивались, перемешивались в поисках нового равновесия. Зона высокого давления на Бермудах рушилась под напором новых плотных воздушных масс. Крохотные островки низкого давления – всего несколько скоплений облаков над побережьем Веракрус – втягивались в узкую щель, зажатую, как в сандвиче, между двумя западными потоками воздуха с высоким давлением. В северо-восточном направлении двигался небольшой шторм, по мере своего продвижения набирая силу и влагу из моря.