Властелины моря. История золотого века греческого флота - [46]

И все-таки Египет был для афинян чем-то большим, нежели просто источником дохода. За сто лет до начала греко-персидских войн знаменитый афинский законник Солон снарядил на собственные средства торговое судно для путешествия в Египет и вернулся назад с историями и мудростью, почерпнутыми у жрецов в городах Саис и Фивы. Несколько поколений спустя, сочиняя свой знаменитый миф про Атлантиду (представляющую собой в действительности аллегорию зла морской державы), афинский философ Платон утверждал, что египетские жрецы являются хранителями древнейших исторических традиций. Египет одарил Афины пшеницей, папирусом, математикой, медициной, а также богатейшей в мире традицией каменной скульптуры и архитектуры.

После успешного завершения кампании большая часть афинского флота повернула в Эгейское море, везя в трюмах обещанное Инаром добро. Харитимид остался в Египте командовать объединенным греческим флотом. Нескольким тысячам гоплитов предстояло осадить Белую крепость в Мемфисе, а эскадра из сорока триер контролировала морскую торговлю и транспортные перевозки в верховьях Нила.

Для закрепления своего военного присутствия в Египте афинянам нужна была морская база на ливанском побережье или в Палестине. Можно, конечно, воспользоваться давно освоенными стоянками на Кипре, но не было перевалочных пунктов, где экипажи могли отдохнуть на долгом пути оттуда в дельту Нила. Перспектива любой морской державы, чья мощь основывается на весельном флоте, зависит от контроля не столько над крупными территориями, сколько над портами стратегического значения, где всегда есть пресная вода и провизия и где можно надежно укрыться и от капризов погоды, и от атак противника. Таковы были финикийские города Сидон и Тир с их протяженной береговой линией, но они все еще сохраняли верность Персии. Однако в пятидесяти милях к югу от них афиняне нашли то, что им требовалось, — место укромное и соблазнительное.

Старинный город Дор прилепился к макушке подходящего к самому морю холма, защищенного с суши топкой местностью, образующей нечто вроде естественного рва. Вдали, за прибрежными низинами виднелся величественный гребень горы Кармель. К югу от Дора лагуну и песчаный берег прикрывала цепочка островков. На самой кромке моря бил ключ прозрачной воды. Пользуясь удаленностью Дора от его законного хозяина — сидонского царя, афиняне высадились на берег и стали распоряжаться здесь по собственному усмотрению. Угнездившись в этом нагорном местечке с его прямыми улочками, укреплениями персидской застройки и финикийскими красильнями, эти авантюристы создали, таким образом, на самом пороге владений Царя царей, наиболее удаленный от непобедимых по всем признакам Афин аванпост.

Через несколько лет после похода в Египет Эсхил вновь обратился к этому сюжету, создав свою знаменитую трилогию «Орестея». Когда герой, по имени которого она названа, воззвал о помощи к Афине, богиня как будто была далеко, воюя вместе со своими друзьями в северной Африке. Эсхил размышляет о таких предметах, как справедливость и гражданский непокой, войны и богатство. Он призывает сограждан чтить закон, сравнивая преуспевающего, но несправедливого человека с судном, перевозящим богатый груз через волнующееся море. Сама Афина заклинает людей от гражданских войн: «Пусть наши войны разыгрываются, во всем своем неистовстве, вдали, пусть там мы будем утолять нашу безмерную жажду славы».

Когда известия о египетском бунте достигли Суз, царь Артаксеркс начал прикидывать, как наилучшим образом справиться с афинянами. Чтобы выбросить их из Египта, нужны крупные силы, а на их подготовку понадобятся годы. А вот нанести удар где-нибудь поближе к городу стоит попробовать. Снарядив посольство с сундуками золота, Артаксеркс направил личного гонца в Спарту с заданием подкупом спровоцировать спартанцев напасть на афинян. Это наверняка вынудит последних оттянуть свои силы из Египта. Невозможно представить себе, что Афины поведут войну на два фронта.

Но спартанцы не обнаружили ни малейшего интереса к персидскому золоту. А вот их союзники по общему флоту оказались готовы атаковать Афины даже без всяких взяток. Коринфяне были злы на афинян за то, что те объединились против них с Мегарами, а эгинцам сильно не нравилось то второстепенное положение, в каком оказался их флот, военный и торговый. Афиняне намеревались нанести упреждающий удар по пелопоннесскому порту Талиасу, но коринфские гоплиты отбросили их. Далее морские союзники Спарты навязали афинянам бой недалеко от скалистого островка Кекрифалея в Сароникском проливе. На сей раз последние оказались в привычной стихии и победили. По окончании сражения они преследовали эгинцев до самого острова, где одержали еще одну, более крупную победу, захватив семьдесят вражеских триер и блокировав эгинскую гавань. После чего афинский военачальник Леократ направился в Пирей, поставил на палубы своих триер осадные орудия и вернулся к городским стенам Эгины.

Осада продолжалась месяцами, и заставить снять ее никак не удавалось ни Спарте, ни ее пелопоннесским союзникам. Артаксеркс отозвал своего посланника, его миссия закончилась полным провалом. Ничто не могло остановить Афины. Они прочно закрепились в Египте, а теперь еще появился предлог, чтобы разобраться со своими давними недругами эгинцами. Никогда еще в истории Афин не выдавалось года, столь плотно насыщенного войнами. Никогда еще смерть не собирала столь обильный урожай, не хоронили по всей протяженности Священного пути такое количество героев.