Властелины моря. История золотого века греческого флота - [36]

На Делосе от ионийцев с Самоса поступило новое сообщение. В нем говорилось, что в настоящий момент туда прибыл и бросил якорь весь персидский флот — награда за боевые действия. Возможность сокрушить морскую силу персов одним ударом была слишком соблазнительной. Леотихид дал приказ к выступлению. Увидев приближающихся греков, персидские адмиралы, не оправившиеся еще от поражения при Саламине, переместились в более надежные гавани Малой Азии. Афиняне же вместе с союзниками загрузились на Самосе сходнями и всем остальным, необходимым для абордажа, и двинулись на восток в надежде настичь противника. Искать его долго не пришлось.

По прошествии нескольких часов непрерывной гребли впередсмотрящие заметили у подножия скал, образующих гору Микале, скопление судов. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы грекам стало ясно: сегодня морского сражения не будет. Персы вытащили все свои корабли на берег и соорудили вокруг них нечто вроде эллинга из камней, бревен и заостренных столбов. Но слишком уж далеко зашли греки, чтобы отступить без боя. Флагманский корабль Леотихида бросил якорь поодаль от персидского укрытия, и царь немедленно отправил гонца к ионийцам, все еще остающимся под пятой Ксеркса, с призывом встать в ряды борцов за свободу.

Греки подошли вплотную к берегу и начали высадку. На каждой триере было примерно по десять воинов, так что в целом собиралась армия, состоящая не менее чем из двух тысяч гоплитов. Выстроившись в традиционную, по восемь в ряд, фалангу, они заняли фронт длиной примерно в триста ярдов — слишком много, чтобы уместиться между морем и горой. Честь требовала от спартанцев занять место на правом фланге, хотя тут они были полностью отрезаны от берега, упираясь в скалистое подножие горы. В центре, на плоской поверхности, расположились воины пелопоннесского союза — Коринфа, Сикиона, Трезена, а афиняне во главе с Аристидом образовали левое крыло, на кромке моря. Их дух укрепляло присутствие спортсмена-чемпиона Гермолика, общенациональной знаменитости. Он был многократно увенчан лавровыми венками как победитель Панэллинских игр по pankration (название ныне перекочевало в смешанные единоборства). Находиться рядом с таким героем из мира спорта почти то же, что пребывать в свите божественного героя.

Лишь во второй половине дня Леотихид подал сигнал к наступлению. Так началось удивительное морское сражение, когда оба противоборствующих флота находятся на берегу, а греческие гребцы наблюдают за происходящим словно с трибуны стадиона. Стараясь удержать греческие фаланги как можно дальше от их кораблей, персы вышли из укрытия и расположили своих лучников и легковооруженных воинов за целым частоколом из сплетенных, тесно прилегающих один к другому щитов. По мере продвижения афинян спартанцы на правом фланге постепенно отсекались от общего фронта, все глубже втягиваясь в ущелье. Вскоре они вообще пропали из вида. Тем временем передовые части греков оказались в зоне досягаемости персидских лучников. Не уступая боевым патриотическим духом Фемистоклу, Ксантипп решил продолжать наступление — со спартанцами или без них. Передав по линии фронта: «делай, как я», он возглавил атаку, в результате которой стена из щитов была сметена, и греки оказались в непосредственной близости от импровизированного эллинга. Поначалу персы пытались сопротивляться, но слабость защитных доспехов ставила их в рукопашном бою в заведомо невыгодное положение. Поломав строй, они повернулись и скрылись в эллинге.

Но греки следовали за ними по пятам. Ведомые Ксантиппом и его афинянами, они ворвались внутрь укрытия и, раздробив персов на отдельные группы, принялись методично подавлять сопротивление. Теперь персы сражались в одиночку: ионийцы и другие греки — подданные Ксеркса перешли на другую сторону. И решающий удар нанес именно находившийся дотоле в тени правый фланг греков. Одолевая крутизну скал, спартанцы выбрались наконец на склон, нависающий над береговой полосой, куда персы вытащили корабли, и обрушились на эллинг сверху. Множество персов были убиты, уцелевшие либо сдались на милость победителя, либо ушли горными тропами в Сарды. Там им предстояла незавидная доля сообщить о случившейся катастрофе самому Ксерксу.

В тот же вечер торжествующие победу греки премию за доблесть присудили коллективно — афинянам, а индивидуально Гермолику-чемпиону. Пелопоннесцы оказались на втором месте, о спартанцах же никто даже не упомянул. Встал серьезный вопрос, что делать с персидскими судами. Людей, чтобы эвакуировать их, у греков не хватало, а оставлять врагу нельзя. И тогда греки, предварительно обчистив персидские триеры до нитки, устроили из них грандиозный костер. Дерево и смола полыхали, как факел, а в конце концов пламя охватило и эллинг. Зарево, освещавшее в ту ночь угрюмые склоны горы Микале, стало для азиатских греков маяком победы и свободы.

Через несколько дней из Греции появились гонцы с вестью о том, что союзная армия нанесла сокрушительное поражение великой армии Ксеркса на равнинах близ Платеи. Завоевательной экспедиции персидского царя пришел конец: греки были свободны. Когда об этом стало широко известно, азиатские греки обратились к Леотихиду с предложением создать союз во главе со Спартой. В случае согласия Спарта в ближайшие годы окажется втянутой в войну на море, ибо, конечно же, Царь царей не отпустит на волю свою богатейшую провинцию — Ионию просто так, без жестокой борьбы. Поэтому Леотихид выдвинул контрпредложение: ионийцы оставляют свои города в Азии или недалеко от азиатского побережья и морем возвращаются в свои старые родные края. Портовые города, где живут греки-изменники, сдавшиеся Ксерксу, освобождаются от их присутствия и передаются ионийцам. Ксантипп и афиняне выступили против. Они заявили, что в Ионии издавна селились жители Афин и никто не вправе лишать ионийцев тех городов, что основаны ими в далекие времена. По их настоянию греки с Самоса, Лесбоса, Хиоса и других островов присягнули на верность общему союзу.