Властелины безмолвия - [19]

Движение голов… вращение катушек магнитофона…

И тут раздался прямо-таки скрип из горла Грейсона:

— А не кажется ли вам, что вы несколько преувеличиваете, Милланд?

— Давайте посмотрим записи… Вы же должны были зарегистрировать мои контакты с Валери… Она ведь сама мне рассказала о сути этого аппарата. Вы видели этот мир так же, как и я. Он реально существует. Его ловушки, с которыми я сражался, тоже реальность. Не так ли?

— К несчастью, на этом пункте мы пока вынуждены закончить, — ответил Салливан. — И было бы хорошо, если бы мы с вами пришли к общему заключению…

— Интересно было бы узнать к какому…

— Хорошо. Реакции вашего подсознания под воздействием специальных «психорастворяющих веществ» создали или вызвали у вас в мозгу некие специфические картины, соткали, так сказать, определенное полотно, записавшееся в ваших нейронах. Все там смешалось и приняло вид кошмара. Да, Милланд, речь идет просто о кошмаре… Только о кошмаре, и ни о чем другом… Вы пережили этот кошмар, понимаете?

— Нет, это невозможно.

— Почему?

— Остается Валери. Она все еще пленница «тихушников». Они используют ее.

— Любой из нас скажет вам, что спасти ее невозможно. Мы просто поддерживаем работу ее сердца, но не питаем на ее счет никаких иллюзий. Вы тоже потерпели неудачу, Милланд, и теперь для нее все кончено.

Я замер на своем стуле, ибо понял, что, должно быть, произошло что-то ужасное, чего я не понимаю. Но я вернулся к спору.

— Грейсон! Но ведь были же отпечатки… черные следы… обрывки плоти. Это стоило жизни мисс Фойл…

Он покачал головой, глядя на меня.

— Должен сообщить вам, Милланд, то, чего вы не знаете и мы не знали тоже. Вскрытие тела мисс Фойл показало, что у нее случился сердечный приступ. Шум, внезапный страх, нервное перенапряжение — вот причина. Так заявили медэксперты. Что касается следов и отпечатков, о которых вы говорите, то здесь я вынужден признать правоту профессора Эймса. Он считает, что все мы стали жертвами коллективной галлюцинации.

— Галлюцинации?

— Да. Этот дом был набит наркотическими веществами, вы знаете об этом, а такие вещи при вдыхании не проходят даром, вызывая определенный эффект. В восьми случаях из десяти возникают разного рода галлюцинации.

И я понял, что он всеми силами пытается убедить меня в том, что черное — белое. Убедить, даже пренебрегая правдой.

— Что касается аннигилятора звуков, то запомните, господин Милланд, и поймите…

— Я внимательно вас слушаю.

— Так вот, мы проэкспериментировали с ним еще четыре-пять раз в присутствии государственной комиссии, созданной для расследования. Мы не могли взять на себя ответственность за столь важный государственный секрет. Понимаете?

— И что же произошло?

— Ничего. Аппарат разрушал звуки в радиусе ста метров. В луче. Вот и все.

Он улыбнулся, потом добавил:

— И никаких потусторонних проявлений!

С этого момента я исподтишка стал наблюдать за доктором Салливаном. Он, склонясь над своим столом, играл обломками спичек. Одним движением карандаша провел на листе бумаги линию и развлекался тем, что переводил спички то на одну, то на другую сторону. Я знал эту игру. Нужно было перевезти на другой берег реки негров-людоедов и белых. Суть была в том, чтобы не оставлять большинство каннибалов с белыми. Их постоянно должно быть поровну.

Я оторвал взгляд от этой идиотской игры и посмотрел на Грейсона:

— Ну и что же стало с аппаратом?

— С аппаратом, который наделал столько шума, — шутливо подчеркнул он. Сначала им занялось ФБР. Эти люди стремились узнать, как Ватсон смог создать такую вещь. Впрочем, это было и не столь уж важно. Главное в том, что благодаря этому аппарату наша страна обладает теперь мощнейшим новым оружием.

Тут я побледнел.

— Я… я не понимаю…

— Все очень просто. Достаточно построить более мощный аннигилятор звуков и направить его на противника, как тот тут же лишится всех своих средств связи. Это «немое и глухое» оружие послужит мощным боевым средством для разгрома врага.

Я прямо подпрыгнул. Та же самая тактика! Боже!

Неужели они не понимают, что речь идет о тактике, которую ведут «властелины безмолвия», чтобы уничтожить наше человечество? Разве это непонятно?

— Грейсон, ради бога!.. Грейсон, послушайте меня, иначе мы пропали. Попытайтесь понять. Это просто ловушка… В день, когда мы пойдем на это…

Он прервал меня:

— Милланд, вы же прекрасно знаете, что у нас нет намерения использовать это оружие для агрессии против какой-нибудь страны. Но ведь мы сами не гарантированы от нападения.

— Я не об этом говорю вам. Вы ничего не поняли. Этот аппарат оружие…

— Это-то я вам и пытаюсь объяснить. И мы не имеем права уничтожить его. Постарайтесь понять. Не имеем, если хотим сохранить мир. Этот аппарат является козырным тузом в нашей игре…

— Грейсон, вы понимаете, что говорите?

Он пожал плечами.

— Для того чтобы выиграть партию, все способы хороши. Война тоже поставлена на кон в игре.

Я с ужасом посмотрел на него, а потом повернулся к Эймсу, все еще продолжавшему подбрасывать монетку.

Затем взглянул на Салливана, который что-то комбинировал со спичками.

Боже, чем они занимаются?

Глядя на них, я осознал всю глубину драмы, которая разворачивалась вокруг меня.