Властелин Огненных Земель - [66]

Хотя папа сказал, что спешит, он все же сделал крюк, подъехав к группе своих сеорлов, чинивших кошары к зиме. Он отослал их всех по домам, сказав, что они не должны заниматься этим в такую погоду, и чтобы они передали риву, что это он так приказал. Это было совершенно в папином духе, за что его и любили все в Бельмарке — от лэйтов до эрлов.

По дороге он выслушал рассказ об их путешествии — полный доклад о нем.

— Так, как докладывают мне капитаны, возвращаясь с фейринга, — сказал он. Он задавал вопросы, но под конец сказал нечто, от чего лицо Радгара раскраснелось настолько, что от него только что пар под дождем не шел. — Если ты можешь держаться на людях с таким достоинством в твоем возрасте, сын, значит, ты уже усвоил большую часть того, что нужно, чтобы стать великим королем.

— Что ты, папа! Это же ерунда! И лесть…

— Нет, я серьезно! Воодушевлять своих людей гораздо важнее, чем колошматить врагов. Ты смог заставить их смеяться так, как тебе хотелось; они не обижались, что запросто могли бы делать. Я правда очень горжусь тобой. Готов поспорить, все до одного эрлы обвиняли тебя в вербовке сторонников для вызова своему старику?

— Я поклялся, что этого никогда не случится, сир, сколько бы еще лет ты ни порол меня по поводу и без повода.

Отец рассмеялся и сказал, что это очень удачный ответ. Радгару довелось также выслушать много замечаний насчет того, что через несколько лет в Каттерстоу вырастет гораздо лучший танист, чем нынешний, но он не стал повторять их. В конце концов других эрлов не касалось то, кого папа назначает своим танистом.

По мере того как они забирались все выше, туман сгущался, пока не окутал их окончательно, скрыв из виду весь мир, но папа вырос в Хатбурне, так что знал в горах каждую тропку.

Радгар хотел знать больше про фюрдраков.

— Тебе, возможно, известно столько же, сколько мне, сын. Этот появился вчера ночью и, похоже, направляется к берегу. Хильфвер должен знать, откуда берутся драконы, больше любого другого, но обычно не говорит об этом. Из духов Огня — это точно. Они важная составная часть. Наверняка еще из духов Земли — или, возможно, Воздуха. Может быть, и еще чего-то. Тот, которого изверг Гатстан шестьдесят лет назад и который убил твоего прадеда Гюфблейса, выглядел как огромная птица. А этот, говорят, похож на быка.

— Похож на быка?

— Или ведет себя как бык. Надеюсь, я смогу увести его в сторону прежде, чем он сожжет Нортдейл.

— И загонишь его в море? — Так говорили легенды.

— Или заманю его в море, — странно усмехнулся папа. — Уверен, от него я буду бежать куда быстрее, чем на него. Посмотрим, что предложит Хильфвер.

— Так ты за этим едешь к нему? За советом? — Хильфвер был безумнее целого пруда гагар. Этот жуткий калека до сих пор являлся Радгару в кошмарных снах, а ведь прошло уже больше двух лет с тех пор, как они с Эйлвином отправились на фейринг в Веаргахлейв.

— Отчасти. В первую очередь за тем, чтобы он заговорил меня от огня. — Отец скривился. — Давай поговорим о чем-нибудь другом! Думаю, мы приедем в Веаргахлейв еще до заката. Хочешь, чтобы Хильфвер сложил глитм для тебя?

Уж не за этим ли он пригласил его с собой? Почему папа предложил это только сейчас? Потому что считает Радгара достаточно взрослым, чтобы справиться со знанием своего рока? Или потому, что это может быть последней возможностью попросить Хильфвера за Радгара, его последней поездкой в Веаргахлейв?

Может ли кто-то по-настоящему хотеть знать свое проклятие? В некоторых случаях это может сделать из человека труса. А может и сделать его храбрее — в других случаях. Радгар сглотнул слюну.

— Да, пожалуйста.

Тропа сузилась, так что разговор временно прервался. Его не оставляло неуютное ощущение того, что он пропустил что-то важное, и он все пытался нащупать, что именно, пока дождь барабанил по его шапке и стекал за шиворот. Все это время он жалел, что едет не на Свеальме, который цепкостью копыт не уступал белке. Про Стеорлеаса этого сказать было нельзя. Радгар вспомнил, как папа говорил, что заговор действует только раз и что человека невозможно заговорить больше, чем от одной стихии. А Раз так…

Раз так, если папа хочет, чтобы Хильфвер заговорил его от огня, значит, его не заговаривали от той стихии, что была его проклятием — ведь он говорил, что его рок не огонь. А почему? Уж не потому ли, что только от одной стихии из восьми не захочет заговора никто, даже зная, что это его рок?

Ко времени, когда они добрались до Бельстеде и ущелья, ведущего в Веаргахлейв, моросящий дождь сменился пляшущими в воздухе снежинками. Радгар наверняка уснул бы прямо в седле, когда бы не промерз до костей. Разумеется, прежде чем вступать в туннель, ему пришлось спешиться, и как раз тут Стеорлеас решил осторожничать, а вьючные лошади последовали его примеру. Отец сказал ему вести первым Спедига, а сам каким-то образом ухитрился-таки провести следом весь караван, поманив их овсом. Не было таких вещей, которые не удавались бы папе лучше других.

Внутри кратера не шло ни дождя, ни снега, но все окутывал мутно-белый туман. Ветра здесь не было, поэтому воздух казался теплее, но от этого Радгару еще сильнее захотелось спать. Он помог отцу разгрузить припасы, которые приготовил отшельникам Леофрик, но после этого он сидел в седле кулем и даже не замечал, как вьется тропа по лесу. Новая изба Хильфвера находилась дальше от входа в долину, чем старая.