Властелин наслаждений - [49]

– Но почему? Я сам видел желание в твоих глазах. Мейриона отвела взгляд. Как внебрачный сын может понять, что такое долг?

Он приподнял ее лицо, так что она вынуждена была посмотреть на него.

– Тогда я не был так уродлив.

– Уродлив? О Боже! Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. – Охнув, Мейриона быстро прикрыла рот рукой. У нее и в мыслях не было произносить вслух эти слова.

Годрик внимательно смотрел на загадочную красавицу, сидящую перед ним. Если бы он никогда не видел в зеркале своего отражения или не читал отвращения в глазах других женщин, он мог бы ей поверить.

– Зачем ты лжешь мне?

Мейриона пожала плечами, невольный румянец окрасил ее щеки.

– Ты сама-то веришь своим словам?

Ей не хотелось этого делать, но все же она кивнула.

Годрик коснулся ее щеки губами. Мейриона была мягкой и женственной, отблески огня освещали ее кожу, подчеркивая необычайную красоту.

– Зачем ты сражаешься со мной? Когда я приближаюсь к тебе, то каждый раз ощущаю желание, страсть внутри тебя, но я чувствую и твой страх. Почему?

Мейриона задрожала, но не отвела взгляда:

– Когда я была маленькой, на Уайтстоун напали. – Ее голос звучал как-то отрешенно, словно она пыталась отстраниться от своих воспоминаний.

– Солдаты?

– Да, из армии йоркистов. Мы с мамой несколько дней прятались в дальней башне. Когда ее захватили, мы вышли через подземный ход. Несколько наших людей сопровождали нас, но к этому времени дела обстояли уже слишком скверно. Мы нашли лошадь и попытались добраться до Тинтернского аббатства. Нам почти удалось спастись.

Позади нее упало полено, посыпались искры, но Мейриона даже не вздрогнула.

Годрик взял ее руку, на которой все еще оставались грязные разводы, ее маленькие пальчики были на удивление мягкими. У него вдруг вновь появилось ощущение того, что он не чистый. Нечто подобное он уже испытал, когда похищал ее. Возможно, ее руки грязны, зато душа была чиста.

– Значит, вам удалось спастись? Мейриона печально вздохнула:

– Нет, йоркисты нашли нас в лесу и стащили с лошади. Мы попытались скрыться в кустарнике, и о… Кажется, я все еще слышу, как кричит моя мать. Огромный грязный мужчина разорвал ее платье и набросился на нее. Я побежала к ней, но, должно быть, споткнулась. – Голос Мейрионы сорвался, она моргнула, но слез не было. – Больше я ничего не помню.

Годрик обнял ее за плечи, желая хоть как-то защитить от прошлого. Подняв, он посадил ее к себе на колени и почувствовал, какая она слабая и хрупкая.

– Здесь ты в безопасности.

Она положила голову ему на плечо, поджала ноги и уставилась на огонь.

– И что произошло потом?

– Я потеряла сознание, и солдаты, подумав, что я мертва, не тронули меня. Когда я пришла в себя, то увидела, что мама лежит, свернувшись в клубочек, и ее бедра в крови.

– Боже! Сколько же тебе было тогда?

– Одиннадцать.

– А твой отец?

– Он был далеко – сражался в армии Ланкастера. Я иногда думаю: может, лучше бы мама умерла сразу же. Наверное, это ужасно, да?

Годрик осторожно погладил ее по голове. Прежде у него не было возможности взглянуть на войну глазами женщины. А он еще пожалел негодяя Оуэна. Надо было убить этого щенка, а не пороть.

– Что было потом?

– Я привела маму в чувство, и нам удалось добраться до безопасного места. Она умерла девять месяцев спустя.

– Демьен?

– Да. Когда ты похитил меня из моей спальни, я подумала…

– Мейриона… – Он легонько поцеловал ее. – Я не отрицаю, что страстно желаю обладать тобой, но у нас все будет по-другому. К счастью, мы оба знаем, что мне не придется принуждать тебя.

В одно мгновение Мейриона вскочила с его колен, жилка, пульсирующая у нее на шее, выдавала биение ее сердца.

– Нет, нет и нет. Мой отец так никогда и не оправился. Когда мама умерла, он обвинял всех: Бога, себя, Демьена. Если я предам его, он этого не переживет. Я должна выполнить свой долг перед семьей.

– Успокойся, малышка, мы обсудим твои долги в другое время.

Внезапно раздался стук в дверь, и Годрик быстро повернул голову:

– Войдите!

В комнату вошел слуга с длинными, неопрятными усами и, внеся большую бадью, с глухим стуком поставил ее возле кровати. Еще несколько слуг начали наполнять бадью водой, от которой шел пар.

– Что-нибудь еще, милорд?

– Пусть повар пришлет вина. И узнайте, что случилось с этой глупой женщиной, которая должна была принести платье для моей пленницы.

Когда слуги удалились, Годрик показал Мейрионе на воду.

– После путешествия тебе наверняка хочется помыться.

Мейриона смутилась:

– Надеюсь, ты не собираешься сидеть здесь, пока я буду купаться?

Подмигнув ей, Годрик медленно поднялся:

– Конечно же, нет, миледи. Я собираюсь сам искупать вас.

Ее глаза расширились.

– Ты не посмеешь! Он засмеялся:

– Есть много вещей, в которых я позволю тебе сделать свой выбор, но это не тот случай. Ты забыла свое обещание по собственной воле лечь со мной в постель?

– Оно было дано под принуждением!

– Возможно. Тогда давай пойдем на компромисс. – Подняв брови, Годрик шагнул к ней, Мейриона даже не пошевелилась, хотя их тела почти соприкоснулись. «Хороший знак», – подумал он.

– Компромисс? – Откинув голову, она облизала губы. Боже, если бы она знала, как тонок деликатный слой любезности, то никогда бы этого не делала. Она волновала его кровь больше, чем какая-либо другая женщина. Годрик протянул руку, словно приглашая на танец: