Властелин Мира. Воздушный корабль - [10]

– Что вы тут шепчете? Не мешайте! Уйдите! Я виноват перед Карлом… Я не могу говорить, в чем моя вина… Это дело семейное… Но это и неважно…

Даже судьи были поражены.

– Но отчего же вы только теперь говорите об этом? – спросил председатель суда.

– Потому теперь… потому… – Готлиб задумался, как бы потеряв мысль, потом продолжал: – Потому что я не знал, что некоторые обстоятельства стали известны покойному брату. Я узнал об этом только сегодня. Не я, а Эльза Глюк заслужила это завещание.

Судебный зал вдруг зашумел, как прорвавшаяся плотина. Звон колокольчика председателя заглушался поднявшимися криками, Людерс был бледен; покачиваясь, подошел он к пюпитру и дрожащей рукой налил воды. Стакан звенел о зубы, и вода пролилась на грудь.

Зауер казался удивленным не менее других.

А Рудольф Готлиб, красный, разъяренный, бросился к отцу и, тряся его за плечи, что-то кричал. Но Оскар был безучастен ко всему. Тогда Рудольф подбежал к судебному столу и, потрясая кулаками, покрывая шум зала, закричал:

– Неужели вы не видите, что он сошел с ума? Тут все или сумасшедшие, или преступники… Я этого так не оставлю!

Суд прекратил заседание. Председатель приказал очистить зал.

Глава 7 Пропавший наследник

В иске было отказано, завещание утвердили. Эльза Глюк становилась наследницей.

Ни Рудольф, ни Людерс, у которого сорвался огромный гонорар, не хотели примириться с этим. Но как быть? Освидетельствовать Оскара Готлиба, признать его ненормальным и учредить над ним опеку в лице Рудольфа, чтобы иметь возможность апелляции?

Дело осложнялось тем, что Оскар тотчас после суда исчез бесследно. Заочно объявить его недееспособным не представлялось возможным. Рудольф залезал в долги, швыряя деньги на поиски пропавшего отца, обещал крупную награду. Но отец не находился. Срок для обжалования близился к концу.

В отчаянии Рудольф бросился к Эльзе Глюк. Она еще не перебралась в дом Карла Готлиба, переходивший к ней по завещанию, но пунктуально являлась туда, не прекращая работы. В комнате личного секретариата Штирнер что-то диктовал ей, она записывала. Могло показаться странным, что она сидит за прежней работой, но Рудольф был в таком состоянии, что не обращал ни на что внимания.

– А, молодой человек, ну, как ваши дела? – спросил его Штирнер с улыбкой.

– Это вас не касается, молодой человек, – с раздражением ответил Рудольф, – мне нужно переговорить с фрейлейн Глюк! – и вопросительно посмотрел на Штирнера, как бы приглашая его выйти. Штирнер прищурил один глаз.

– Кон-фи-денциально? Пожалуйста! – И он вышел.

Рудольф, взъерошив волосы, стал бегать по кабинету:

– Фрейлейн!.. Фрейлейн!.. – начал он и вдруг, закрыв лицо руками, заплакал навзрыд.

– Что с вами? – спросила Эльза, растерявшаяся от такой неожиданности.

Рудольф подбежал к ней, бросился на колени и, ломая руки, стал просить прерывающимся от слез голосом:

– Умоляю вас!.. Не губите меня. Откажитесь от наследства! Ну на что оно вам? То есть оно громадно, кто же откажется от богатства? Но ведь оно не для вас, я хочу сказать, вы ни при чем, оно к вам пришло неожиданно… Ах, у меня мысли путаются… А я?.. Я ведь только и жил мыслью об этом… Отец – скопидом, дрожит над каждым грошом. Я наделал столько долгов… Вы! Почему вы? С какой стати вы? Ведь это же нелепо, ни с чем не сообразно, чудовищно! Ведь это… я не знаю, что говорю, но вы поймете, поймете и пожалеете меня… Откажитесь от наследства, иначе… я покончу с собой.

– Я не могу этого сделать, – спокойно ответила Эльза.

– Как не можете? Кто же вам может помешать? Разве вы не отказывались от него?

– Я не помню…

– Сжальтесь, сжальтесь, умоляю! Иначе я… покончу с… да, я уже говорил об этом… – Рудольф вскочил и, трепля рукой свою рыжеватую шевелюру, вновь забегал по комнате. Он казался безумным. Вдруг он остановился и, уставив взгляд в одну точку, сжал левой рукой подбородок. – Проклятие! Проклятие этим рыжим волосам, этому веснушчатому лицу! – И он дергал себя за волосы и бил по щекам. – Если бы я был хоть красив… А вы, вы прекрасны… Если бы вы, если бы я… Если бы я сделал вам предложение?

Эльза улыбнулась. Раскрасневшийся, с взлохмаченными рыжими волосами, он был необычайно смешон в эту минуту.

– Благодарю вас, но у меня есть жених.

– Конечно, чепуха. Я просто с ума схожу и выбалтываю свои мысли. Вы прекрасны, но не вы, ваше богатство нужно мне. Я, однако, не мог думать, чтобы такая красота могла быть такой недоброй и… корыстной! – добавил он желчно после короткой паузы.

Эльза нахмурилась.

– Я не корыстна.

– Тогда что же мешает вам отказаться от наследства и сделать меня и моих сестер счастливейшими людьми?

Подбежав к ней, он вдруг схватил ее за руку и, глядя прямо в глаза, со всей силы ненасытного желания, задыхаясь, молвил:

– Откажитесь! Откажитесь! Откажитесь!..

По спокойному лицу Эльзы прошла тень. Брови нахмурились, в ней как будто поднималась борьба.

Рудольф, несмотря на все свое волнение, заметил это и начал просить с удвоенной силой.

Но в тот момент лицо Эльзы вновь приняло спокойное выражение, веки полузакрылись, и она тихо, но решительно сказала:

– Пустите, – высвободила руки и, ни слова больше не говоря, пошла к двери.