Власть змеи - [96]

Замаскированный весело расхохотался.

— Ничего они не услышат, Эдгар! Точно так же, как прошлой ночью! Кофе...

И тут Койл окончательно все понял. Это объясняло, почему проснулись они с Альмой. Они пролили свой кофе в саду. А Линч? Возможно, железное здоровье горбуна преодолело действие снотворного. Молодой человек вспомнил, что глаза его были полузакрыты. Он действовал стремительно. Пустая бутылка была уже совсем рядом, поскольку он украдкой продвигался к ней с тех пор, как увидел. Одним резким движением Койл бросился в сторону, хватая бутылку за горлышко, и метнул ее с меткостью отчаяния.

Прогремел выстрел, пуля ударила в стену. Но бутылка попала в цель. Лампочка с треском лопнула, и подвал мгновенно погрузился во тьму. Койл двигался быстро и очень тихо. Убийца тоже затих, очевидно, ожидая, что другие выдадут себя какими-нибудь звуками. Прогремел выстрел, кто-то прорычал ругательства. Затем зловеще затрещала хрупкая деревянная лестница, когда на нее упали два тела. Послышалась возня, тяжелое дыхание и глухой стук. Затем вспыхнула спичка.

— Эд! — Альма бросилась к нему, на лице ее было написано облегчение. — Вы... С вами все в порядке! Я боялась...

— Со мной все нормально, — криво усмехнулся Койл. — Несколько ушибов и синяков. А вот нашему другу пришлось куда хуже.

— О-о! Но кто это, Эд? Маска...

— А вы разве не поняли? Я так уже догадался. Видите ли... и писатель Арндт, и скульптор Кэйн могли использовать диктофон. Но... Вы помните волчьи следы, найденные возле дома? Были там и следы моих ног, хотя их оставил не я.

— Но как же, Эд?

— Разумеется, это были гипсовые отпечатки. Убийца сделал отпечатки моих ног, пока я спал крепким сном под действием снотворного, и воспользовался ими. Следы волка?.. То же самое, только их он вылепил вручную. И тут я вспомнил, что Кэйн был скульптором, следовательно, гипс — это его епархия. Смотрите! — Он быстро нагнулся и сорвал маску с лица убийцы.

Девушка отступила и оказалась, вся дрожа, в объятиях Койла.

— Вы... Вы правы, Эд. Это Кэйн. И... он же почти добился своего. Если бы нам не повезло...

— Повезло? — хмыкнул молодой человек. — Никакого везения! После того как погас свет, я просто поднял с пола грабли и выбил ими из его руки пистолет, а затем нокаутировал.

— Но как...

— Наследственное проклятие, — рассмеялся Койл, крепко обнимая Альму за талию. — Кэйн забыл об этом, иначе бы он не стал болтать с нами, а сразу застрелил. Он забыл, что Койлы — оборотни Койлы — способны видеть в темноте!

Шутка Друм-Ависты

Есть одна история, повествующая о голосах, которые раздались как-то ночью на мраморных улицах ныне павшего Бель Ярнака, провозглашая: «Зло грядет на наши земли, рок грядет на мирный город, где живут дети наших детей. Горе, горе Бель Ярнаку!». Эти голоса заставили жителей города собираться кучками, бросая украдкой взоры на Черную Башню, которая копьем устремилась в небо из храмовых садов, так как все знают, что, когда пробьет роковой час Бель Ярнака, Черная Башня сыграет главную роль в этом ужасном Рагнареке.

Горе, горе Бель Ярнаку! Падут вечно светящиеся серебряные башни, утратив свое магическое очарование. Ночью, украдкой, под тройными лунами, стремглав несущимися по бархатному небу, неотвратимая гибель выползет из Черной Башни.

Могучими магами были жрецы Черной Башни. Магами и алхимиками, и они вечно искали Философский Камень, обладающий странной силой, дающей возможность преобразовывать все, что угодно, в самый редкий из металлов. В глубоких подвалах под храмовыми садами, бесконечно трудясь над перегонными кубами под фиолетовым светом ошш-ламп, проводил свою жизнь Торазор, самый могущественный из жрецов, самый мудрый из тех, кто жил в Бель Ярнаке. Дни, недели и годы проводил он в неустанных трудах, ища Эликсир, пока странные луны бессчетное число раз проносились к горизонту. Улицы города мостили золотом и серебром, стены домов инкрустировали алмазами и опалами, а также фиолетовыми драгоценностями из упавшего метеорита, что делало Бель Ярнак прекрасным видением, сияющим в ночи, чтобы вести усталых путников через пустыню к месту отдохновения.

Но Торазор искал редкий элемент, встречающийся лишь в Потусторонних мирах. Телескопы астрономов выявили его присутствие на далеких солнцах, горящих в небе сверкающими точками звездного покрывала, что по ночам накрывало Бель Ярнак зеркалом, словно отражающим городские огни. Небо казалось причудливым фиолетовым гобеленом, на котором тройные луны ткали свои сложные образы. А Торазор все работал в подвалах под Черной Башней.

Он терпел неудачу за неудачей и точно знал, что лишь с помощью богов может найти искомый Эликсир. Не мелких богов, не добрых или злых, а самого Друм-Ависту, Обитателя Внешних Глубин, Темного Владыку, нечестивым образом вызвал из вечной пропасти Торазор, ибо разум его был уже искажен. Он столько трудился и столько претерпел неудач, что в уме у жреца осталась лишь одна мысль и одна цель. Только поэтому сделал он то, что было запрещено от сотворения мира. Он прошел все Семь Кругов и выкрикнул имя, которое пробудило Друм-Ависту от вечного сна. И спустилась с небес тень к Черной Башне. Но Бель Ярнак был по-прежнему безмятежен. Великолепный, прекрасный город переливался всеми огнями, хотя на улицах уже раздавались странные тонкие голоса.