Власть земли - [33]

Ходзевич поклонился ему.

— Добрый день, рыцарь! — ответил ему Струсь.

Ходзевич подъехал к бараку, занимаемому Ржевским с товарищами, и смело вошел в него. Среди голых стен, увешанных оружием, стояли по углам четыре койки; посредине комнаты был длинный стол, и за ним сидели трое молодых офицеров, торопливо поедая огромного гуся и запивая его вином. Ржевского между ними не было.

Ходзевич смутился, когда офицеры перестали есть и вопросительно взглянули на него.

— Прошу извинить, — начал он, — я офицер из стана Сапеги, никого не знаю. Пан Ржевский пригласил меня к себе!

Едва он окончил, как офицеры быстро встали и радушно приветствовали его.

— Добушинский, а это — Одынец, а это — Кравец, — заговорили наперебой офицеры. — Просим пана до стола. Еда неважная: жирный гусь, зато питье — настоящее венгерское. И откуда жид его достал, понять не можем!

Ходзевич весело пожал всем руки. Почти в ту же минуту вошел Ржевский.

— А, и пан тут! — радостно приветствовал он Ходзевича. — Были у патера? Какие вести? Умираем здесь от скуки! И жарища же, паны! Словно у нас в Гродно!

Ржевский произнес все это залпом и, раскинув жупан и сбросив ментик, устало опустился на лавку.

— Прежде чем есть и рассказывать, я к вам с просьбой: разместите моих людей, ради Бога! — сказал Ходзевич.

Пан Одынец, маленький, пухлый офицер с совершенно белыми усами, быстро вскочил.

— Вмиг, пан! — сказал он и выбежал.

— Он их с нашими солдатами устроит, — объяснил Добушинский. — Ну, а теперь просим пана! — И он пододвинул Ходзевичу гуся.

Проголодавшийся Ходзевич с жаром принялся за еду. Тем временем Ржевский сказал:

— От девятого года стоим тут. Порох тратим, людей губим, и в этом вся потеха. Поначалу эти стычки да приступы веселы были, а теперь хуже ярма невольного. Только и забава что вино да кости. Женщин нет! Просто собачья жизнь!

— Подожди! — сказал Кравец, толстый, краснолицый поляк. — Слышал я, что король нас на Москву посылает!

— Да, жди! — ответил Одынец. — Послать давно послали бы, а с кем? И Потоцкие не хотят, и Жолкевский не желает!

— Почему не хотят-то? — спросил Ходзевич.

— А оба хотят Смоленск взять! «Не для того, — говорят, — здесь два года стоим», — ответил Кравец.

— А теперь, пан, расскажите-ка нам про свои походы! — попросил Ржевский.

— Расскажите, расскажите! — стали просить и его товарищи.

Добушинский долил кубок Ходзевича, тот отпил, откашлялся и начал свой рассказ.

Он начал с того времени, когда они пришли с Сапегой в Тушино, к царьку, у Царева Займища взяли под свое покровительство Марину Мнишек. Потом он рассказал про короткое время пиров и обедов в Тушине, ссоры с Рожинским и уход под Троицкую обитель.

— Вот там осада-то скучнее вашей была! — сказал он. — Диво бы с воинами воевать надо было, а то против черных ворон, кутейников, и все-таки ничего не сделали. Мы, Лисовский^{21}, Зборовский и я, так ни с чем и повернули.

Потом его рассказ перешел на тяжелое время мыканья Сапеги, на его осаду в Дмитрове, когда русские чуть их живьем не взяли,^{22} да спасибо Мархоцкому^{23}, приславшему помощь!

Весь свой рассказ Ходзевич перемешивал с описанием разных романических встреч и приключений, причем разбойные дела и наглый грабеж в его передаче принимали характер молодецких подвигов.

Глаза слушателей разгорелись. Опьяненный вином и вниманием офицеров, Ходзевич не раз прихвастнул.

— Вот это — жизнь! — воскликнул Ржевский. — И золото, и женщины, и война! Не то что наша осада!

— Да отчего же, пан, ты Сапегу оставил и к нам приехал? — спросил Кравец.

— Тут целая история! — ответил Ходзевич и рассказал своим восхищенным слушателям приключение с Ольгой.

Только в своем рассказе он отдался более своей мечте, чем истине, и красавица Ольга уже любила его. Он увез ее и спасался от преследования ее отца и жениха.

— Вот это — рыцарь! Побратаемся, пан! — воскликнули воодушевленные офщеры.

Ходзевич стал целоваться с ними, меняясь оружием. С Ржевским он поменялся саблей, с Добушинским — кинжалом, с Кравцом — пистолетом и с Одынцом — перевязью.

В этот миг дверь отворилась, и в горницу вошел королевский офицер.

— Здесь пан Ходзевич от Сапеги? — спросил он.

Ходзевич отозвался.

— Король просит пана к себе!

Ходзевич растерянно встал и покачнулся. Его новые приятели расхохотались.

— Что, пан, ноги не держат?

— Постой, — сказал Кравец, — я помогу тебе. Пойдем! Скинь жупан!

Ходзевич послушно разделся. Кравец вывел его на двор и вылил ему на голову ведро воды. Ходзевич протрезвел сразу.

— Ну вот, теперь и иди! — сказал Кравец.

Ходзевич вернулся и оделся.

— Ночевать к нам!

— Мы будем ждать тебя с венгерским! — сказали ему новые приятели.

Ходзевич поблагодарил и вышел в сопровождении королевского офицера. Они приблизились к королевской ставке, и офицер вошел доложить о нем. Через минуту он вернулся и ввел Ходзевича в кабинет короля.

Там за большим круглым столом сидело несколько человек. С длинными седыми усами, с нависшими бровями и совершенно черным чубом сидел гетман Жолкевский; против него красавцы графы Потоцкие; с огромной головой и львиной гривой королевский канцлер Лев Сапега^{24}, далее патер Мошинский и между ними король с золотой цепью на шее, бледный, худой, с усталым взором. У дверей Ходзевич, к своему удивлению, увидел Мархоцкого, но не того пышного воина, каким он привык видеть его пред войском, а усталого, забрызганного грязью, в изорванном жупане и с саблей без ножен.