Власть над водами пресными и солеными. Книга 1 - [14]

Я зашвырнула раковину подальше в воду. Боги тебя любят, моллюск. Твоя жизнь продолжается.

Мореход вышел из домика на фоне пиний и розовеющих закатных облаков и встал рядом со мной на волноломе. Потом положил руку мне на плечо и подтолкнул вперед. И я увидела, как бетонный брусок, с обеих сторон подпертый камнями, превращается в причал. А на дальнем конце стоит простая белая трехмачтовая яхта - ну прямо лос-анжелесская невеста, решившая выскочить замуж по-быстрому...

- А где паруса в лохмотьях и голая баба на форштевне? - изумленно вопросила я. - Что, следуем за быстротечной модой?

- Ну, мне-то пофигу, как оно выглядит, - махнул рукой Мореход. - Я самый беспечный капитан в мире. Команды у меня нет, пассажиров я вожу по одному, сколько бы их ни было, а ты будешь мне как...

- Попугайка на плече, - безапелляционно закончила я.

Я хорошо понимала: хоть лоцманом назови, только к штурвалу не ставь. И на рее мне тоже делать нечего. Потому что страх высоты у нас с Викингом общий. И я, в отличие от нее, не имею ни малейшего шанса возобладать над своими фобиями. Зато предоставлю такой шанс своей ипостаси.

- Кстати, как ты собираешься ее, гм, улучшать? - как бы между прочим задал Мореход САМЫЙ насущный вопрос.

- О-о-о... Побереги нервы. Рассказ об этом и будет темой наших бесед все время, пока ты будешь таскать меня по водАм, - усмехнулась я.

Хотя что там... Невелика хитрость подтолкнуть руку, наносящую оплеуху обидчику, подставить под падающее спиной вперед тело угловатый табурет, проследить события до хруста в шейных позвонках, потом выйти, запереть снаружи дверь черного хода - и все, остается лишь наблюдать, как поперек доселе благополучной судьбы паленым мясом взбухает клеймо убийцы. Или киллерской татуировкой - как знак, что обратного хода нет.

Пока нет.

Я тебя вытащу, аватара моя, вытащу. Когда ты сделаешь то, что мне надо. Когда ты станешь именно таким безжалостным ублюдком, как я хочу.

* * *

- А я тебе говорю: если они душевнобольные, ты тем более это поймешь! - бушевала Майя. Мне оставалось только любоваться ее могучей статью (имя богини, воплощавшей иллюзорный мир, почему-то нередко достается крепким девчонкам с зычным голосом и кавалерственным нравом) и уверенными движениями рук, двигающих книжный шкаф. От моей помощи Майка отказалась, а сына припахала двигать диван. Тоже в одиночку. Хорошо хоть дали мне сойти с того дивана.

Промозглый субботний вечер - идеальное время для воссоединения семьи на почве домашней работы или группового преступления. Сестрица затеяла перестановку, генеральную уборку и небольшой киднеппинг. Ну совсем небольшой. И я, в общем-то, разделяла ее намерения.

К тому моменту я, засевая душу своей подопечной семенами зла, сама вполне созрела. Для злодейства.

Чтобы повышать сопротивляемость ЧУЖОГО человеческого тела и души, быть злодеем необходимо. Добрые люди такими гадкими вещами брезгуют. Они лучше выслушают слезливую исповедь тряпки и неудачника, одолжат ему денег, пустят переночевать, похлопочут о работе для него, заступятся за него перед сплетниками и насмешниками... Но создавать из говна пулю? Помилуйте, зачем нужна вся эта грязная работа?

Которая к тому же не только грязная, но и сложная.

Если бы мне довелось снимать фильм о превращении нормального человека с уязвимым телом и душой в непрошибаемого маргинала с повадками одинокого хищника, я бы не зацикливалась на стандартных сценах: а) увеличения мышечной массы, б) фехтования ручным и древковым оружием, в) стрельбы из всего подряд.

Самые странные изменения в этом процессе претерпевает душа.

Душа похожа на дерево, которое еще в детские годы определилось со своей формой, решило, какую крону приобретет - пирамидальную, плакучую, зонтичную... И вот растет себе эта крона, растет, заполняя давным-давно намеченный объем, ее понемножку стригут и окультуривают, но никто, по большому счету, не пытается сделать из пальмы елку.

Но бывают обстоятельства, когда и пальма должна сделать выбор: умереть или стать елкой. Ну, второе попросту невозможно. Значит, остается первое? Не всегда. Можно умереть ровно настолько, чтобы притвориться елкой. Меньше потреблять солнца и дождя. Не растить на себе огромных питательных плодов. Не ждать, что вот-вот придут добрые люди и перенесут тебя с холодного крыльца в теплую оранжерею...

Пожилую страдалицу, встреченную мною в Горе, переделывать было поздно. Вот уж кто бы умер, так умер! Со всем своим удовольствием и со всеми атрибутами мученичества. Перековать мученика на бойца? Проще перековать орало на меч... Как ни старайся, а выйдет хреново.

Так что под улыбчиво-жестоким взглядом Морехода я, словно белка, переместилась по стволу подвластной мне души туда, где Викинг еще не была Викингом. Где молодая девушка, влюбленная в неподходящий, по мнению старших, объект, отстаивала свое мнение - путем недеяния того, что было велено, и неизменения вопиющего поведения на благонравное.

И отняла у девчонки всех, кто мог бы ее понять и провести по жизни за ручку. Их и было-то немного – мать да любимый человек. Вдобавок я подвела сиротку под кандалы, под одиночество, выедающее душу, под нестерпимое желание выжить, выжить во что бы то ни стало.