Власть меча - [7]

– По-английски, – укоризненно сказал он. – Говори только по-английски.

Они работали около часа, читали вслух Библию в английском варианте короля Якова и номер «Кейп таймс» двухмесячной давности; потом Лотар продиктовал сыну страницу. Манфред, трудясь над диктантом на чужом языке, ерзал, хмурился, грыз карандаш и наконец не сдержался.

– Расскажи о дедушке и о клятве! – попросил он.

Лотар улыбнулся.

– Хитрая мартышка! Лишь бы не работать.

– Пожалуйста, па!

– Да я уже сто раз рассказывал.

– Расскажи еще раз. Сегодня особенный день.

Лотар через окно рубки взглянул на драгоценный серебряный груз. Парень прав, сегодня особенный день. Сегодня после пяти лет труда он наконец свободен от долгов.

– Ну хорошо, – кивнул он. – Расскажу, но по-английски.

И Манфред с энтузиазмом захлопнул сборник упражнений и склонился к столу, его янтарные глаза сверкали в ожидании.

Рассказ о великом восстании повторялся так часто, что Манфред знал его наизусть и исправлял любые отклонения от оригинала или напоминал отцу о пропущенных подробностях.

– Что ж, – начал Лотар, – когда английский король Георг V в 1914 году предательски объявил войну германскому кайзеру Вильгельму, мы с твоим дедом знали, в чем наш долг. Мы попрощались с твоей бабушкой…

– Какого цвета были волосы у моей бабушки? – спросил Манфред.

– У твоей бабушки, красивой и благородной немецкой женщины, волосы были цвета спелой пшеницы на солнце.

– Точно как мои, – подсказывал отцу Манфред.

– Точно как твои, – улыбнулся Лотар. – И мы с дедушкой сели на боевых коней и присоединились к генералу Марицу и его шестистам героям на берегах Оранжевой реки, где генерал собирался выступить против старого Слима, Янни Сматса.

Слово «слим» на африкаансе означает «предатель» или «изменник», и Манфред энергично кивнул.

– Дальше, па, дальше!

Когда Лотар дошел до описания первой битвы, в которой войска Янни Сматса с помощью пулеметов и артиллерии разгромили повстанцев, глаза мальчика затуманила печаль.

– Но вы сражались как черти, правда, па?

– Мы сражались отчаянно, но врагов было слишком много, и у них были большие пушки и пулеметы. Твоего деда ранило в живот. Я положил его на лошадь и увез с поля боя.

На глазах мальчика засверкали крупные слезы.

– Умирая, твой дедушка достал из седельной сумки, на которой лежал головой, старую черную Библию и заставил меня дать на этой книге клятву.

– Я знаю клятву, – перебил его Манфред. – Можно, я ее скажу?

– Говори, – согласился Лотар.

– Дедушка сказал: «Обещай мне, сын мой, обещай, положив руку на эту книгу, что война с англичанами никогда не кончится».

– Да, – кивнул Лотар. – Я дал умирающему отцу эту торжественную клятву.

Он взял руку мальчика и крепко сжал.

Настроение разрушил старый да Сильва; он закашлялся, отхаркиваясь, и плюнул через окно рубки.

– Стыдись: ты забиваешь мальчику голову ненавистью и смертью, – сказал он, и Лотар резко встал.

– Попридержи язык, старик, – предупредил он. – Это не твое дело.

– Хвала Святой Деве, – проворчал да Сильва, – ибо это настоящая дьявольщина.

Лотар нахмурился и отвернулся от него.

– Манфред, на сегодня достаточно. Убери книги.

Он вышел из рубки и поднялся на ее крышу. Удобно устроившись у комингса, достал из верхнего кармана длинную черную сигару, откусил кончик, выплюнул его за борт и похлопал по карманам в поисках спичек. Мальчик высунул голову из-за комингса и, когда отец не отослал его (иногда Лотар бывал мрачен и хотел остаться один), подобрался и сел рядом.

Лотар ладонями защищал от ветра огонек спички; он глубоко затянулся, потом поднял спичку, и ветер тут же погасил ее. Лотар бросил спичку за борт и небрежно положил руку на плечо сына.

Мальчик вздрогнул от удовольствия – отец не баловал его лаской – и замер, едва дыша, чтобы не испортить мгновение.

Маленький флот приблизился к суше и обогнул северный рог залива. Вместе с кораблями возвращались морские птицы; эскадрильи желтогорлых бакланов длинными прямыми вереницами летели над туманно-зеленой водой, закатное солнце золотило их и словно зажигало высокие бронзовые дюны, которые горным хребтом вздымались над невзрачной группой зданий на самом берегу залива.

– Надеюсь, Виллем сообразил разогреть бойлеры, – сказал Лотар. – Работы хватит на всю ночь и на весь завтрашний день.

– Нам не удастся законсервировать всю эту рыбу, – прошептал Манфред.

– Да, большую часть придется переработать в рыбий жир и рыбную муку…

Лотар вдруг замолчал и посмотрел через залив. Манфред видел, как напрягся отец; к отчаянию мальчика, Лотар убрал руку с его плеча и заслонил глаза.

– Проклятый дурак! – проворчал он.

Острый глаз охотника разглядел бойлерную фабрики. Дыма над ней не было.

– Какого дьявола, что там происходит? – Лотар вскочил и стоял, легко удерживая равновесие на шаткой палубе. – Ему потребуется пять-шесть часов, чтобы разжечь бойлеры, а рыба тем временем начнет портиться. Черт побери!

Лотар в гневе спустился в рубку. Схватив туманный горн, чтобы предупредить фабрику, он рявкнул:

– На деньги от этой рыбы я куплю новый беспроволочный аппарат Маркони, чтобы можно было говорить с фабрикой, когда мы в море; тогда такого никогда больше не произойдет. – Он замолчал, продолжая смотреть на берег. – Да что там творится?