Власть любопытства - [23]

— Уходите! Немедленно! — я уже совершенно не сдерживал себя. От осознания того, что со мной мог делать Дамблдор, мне стало гадко, хотя это и укладывалось в новую картину мира.

— Гарри, мальчик мой, я совершил ошибку, мне не стоило так поступать, извини. Ты должен понять, что я хотел, как лучше, и действовал ради твоего блага.

Дамблдор смотрел на меня печальными голубыми глазами, в которых по-видимому должна была отражаться вся скорбь мира. Будь я в другом состоянии и не пережив только что падения в бездну, я бы точно простил этому человеку, что угодно, харизмы директору было не занимать.

— Просто уходите, — устало сказал я, все, о чем я мог сейчас думать был сон.

— Гарри, я понимаю, что ты на меня злишься, но это очень важно. Необходимо, чтобы ты разрешил собираться Ордену в доме на площади Гриммо. Сириус завещал его тебе и защита дома перенастроилась после его смерти.

Несмотря на усталость и боль в голове, я начал закипать.

— Сейчас я никому ничего разрешать не намерен! Уходите!

Я завалился на кровать и закрыл глаза, мне уже было все равно, я хотел только спать. В комнате прозвучал негромкий хлопок аппарации, и я спокойно провалился в теплую уютную темноту.

Глава 10

Пробуждение принесло целый букет приятных ощущений, начиная от знакомой головной боли и заканчивая судорогами, вызванными неудобным положением тела. Одной большой вспышкой на меня навалилось воспоминание о вчерашнем вечере и моем не самом адекватном поведении. Дамблдору я не высказал и десятой доли своих претензий, но зачем я вообще решил что-то говорить? Стоило просто согласиться помочь директору, а не провоцировать его. Мда, все крепки задним умом. С другой стороны в присутствии директора я никогда не испытывал повышенной рациональности, это опять наводит на мысли о манипуляции сознанием.

И что это было за странное состояние? Я точно уверен, что смог почувствовать и Добби, и Дамблдора, и даже опознал их чувства, на сколько правильно это уже другой вопрос, и даже смог успокоить домовика. Я их чувствовал, именно чувствовал, просто осознавал, это «чувствовал» не было похоже ни на зрение, ни на осязание, ни на слух, ни на обоняние, ни даже на вкус. Мой мозг не представлял никакой визуальной картины, как будто у меня возник еще один орган чувств, позволяющий узнавать чувства и других и, возможно, «чувствовать» магию, правда это совсем не объясняет замедление времени. Если Добби всегда так «чувствует», то совсем не удивительно, что он угадывает мои желания, это похоже на правду. Неужели это все побочный эффект зелья очищения?

В сухом остатке у нас то, что я выиграл у Дамблдора немного времени, но он начал что-то подозревать, но вот влезать в мою голову в ближайшее время он не будет из-за опасения непредвиденных ситуаций, он скорее попробует поразмыслить. Это я знаю, что принял зелье очищения, а он об этом может только догадываться, ведь есть еще способы сбросить следилки. Вот пусть и подумает, вчера он был явно поражен произведенным эффектом. А мне и Гермионе надо срочно изучить окклюменцию, это даст хоть какой-то шанс, что уже существенно больше нуля, а, значит, вперед в Библиотеку искать информацию!

Ох! Одновременно открывать глаза и пробовать встать с кровати было стратегически неверным решением. Голова гудела, как будто по ней промчался поезд. Немного посидев, я встал и пошел умываться.

Сразу выполнить задуманное не удалось, поскольку за окном было еще темно, а будильник показывал только четыре утра, так что я позавтракал и погрузился в незаконченную вчера книгу. Только в девять утра я встретился с необычно задумчивой Гермионой и мы отправились в Библиотеку. Рассказывать о визите Дамблдора и своем необычном состоянии я ей не стал, не то чтобы я не доверял своей подруге, скорее не хотел зря беспокоить, ведь фактов особо не прибавилось, опять только размышления. Где-то в глубине сознания появилась мысль о неправильности такого поступка, Гермиона была достойна доверия, она всегда была рядом со мной и, если я не могу доверять ей, то кому вообще я могу доверять. Усилием воли я задавил эти мысли, сейчас были более серьезные проблемы, а такое положение вещей безопаснее и для нее и для меня. Я всегда смогу ей все рассказать, когда мы сможем защитить свое сознание и я буду уверен, какую сторону она примет. Дамблдор имеет на нее большое влияние, пусть она и замечает ошибочность его решений, Гермиона ему сильно доверяет. Я не могу быть сторонним наблюдателем и, как бы это мне не казалось неправильным, я должен помочь ей расставить правильные приоритеты, если не хочу ее потерять.

За размышлениями я не заметил, как мы добрались до совершенно невзрачного пустыря на окраине Лондона. Покосившиеся редкие дома с облупленными стенами и заколоченными окнами окружали небольшую площадь, покрытую местами потрескавшимся и поросшим травой асфальтом. Кое-где из-под покрытия проглядывали полуразрушенные бетонные плиты и проржавевшие куски арматуры. По середине площади располагалась гора сломанной полуистлевшей мебели, к которой мы и направились, было видно что ее не раз пытались поджечь, но не достигнув успеха, оставили это начинание.