Власть и масть - [3]

Король Рудольф невольно скривился:

– Он у тебя с собой?

– Я специально взял его на встречу.

– Покажи.

Развязав сумку, барон достал небольшой холст, на котором был изображен немолодой человек с рыжей бородой.

– А много там таких, кто верит… этим бредням? – вернул король холст, стараясь не показать охватившую его тревогу.

– Каждый день к нему прибывают десятки людей…

– У них есть оружие?

– Немало и таких, что приходят и с оружием.

– Хм, если дело так пойдет и дальше, то он сумеет собрать вокруг себя целую армию… Ты, видно, устал с дороги. Ступай, отдохни, мои слуги выделят тебе покои.

– Слушаюсь, мой король, – поднялся барон, понимая, что предложение погостить больше напоминает арест.

Барон удалился, но сказанное зародило в душе Рудольфа Габсбургского нешуточную тревогу.

Странным выглядело еще и то, что рисунок поразительным образом походил на Фридриха Барбароссу. Вот только вместо рыцарских лат он был облачен в монашескую рясу, и оставалось лишь удивляться чудачеству природы, гораздой на подобные изыски.

Проворочавшись без сна до трех часов ночи, император Рудольф повелел позвать к себе в опочивальню маркизу Франсуазу Перек, являвшуюся официальной фавориткой императора уже второй год. Высокая, красивая, с великолепной фигурой, невероятно искушенная в любви, она всегда находила средства, чтобы отвлечь Рудольфа от навалившихся переживаний. Пикантность ситуации заключалась в том, что до дверей королевской спальни маркизу непременно провожал законный супруг Жак Перек и, целуя ее на прощание в выпуклый лоб, убедительно советовал не расстраивать его величество.

Столь же терпеливо маркиз Жак Перек дожидался выхода жены из спальни и всякий раз беззастенчиво интересовался, сумела ли она выполнить государственный долг. Томно опущенные глаза неизменно свидетельствовали о том, что Рудольфу Габсбургскому не в чем будет упрекнуть маркиза при встрече.

Столь невиданная преданность маркиза Перека позволила ему значительно расширить земельные владения, а с недавнего времени он даже числился в лучших друзьях короля. А кроме того, некоторая вольность супруги позволяла ему иметь собственные крохотные слабости: в пристрое рыцарского замка он поселил для увеселения трех молоденьких крестьянок.

Маркиза и вправду была весьма искусна в любви. Ее фантазии простирались столь широко и оказывались так беззастенчивы, что, находясь на вершине блаженства, король Рудольф Габсбургский всякий раз со страхом думал о том, что с такой высоты можно сорваться только в самое пекло.

А вот там огненная геенна!

Маркиза появилась немедленно. Склонившись в полупоклоне, она произнесла:

– Ваше величество, я к вашим услугам.

Не тратя время на долгое вступление, он повелел маркизе снять платье, а после того, как она разделась, поманил ее к себе обеими руками.

В этот раз Франсуаза превзошла себя. Король, растревоженный ласками маркизы, так громко кричал, что переполошил дворцовую стражу. Бренча тяжелыми алебардами, они вторглись в покои короля и, заприметив прыгавшую на нем маркизу, неловко ретировались, пряча в отвислые усы довольные усмешки.

Несколько часов кряду, уложив голову на живот маркизы, Рудольф проспал, обессиленный. Проснувшись, он почувствовал себя необыкновенно счастливым. Теперь он знал, что ему следовало предпринимать.

Поднявшись, он, не стесняясь наготы, под пристальным взором маркизы направился к зеркалу. Покрутился немного вокруг него и нашел, что сложен весьма недурно. Возможно, что некоторые найдут его слегка располневшим, но лишний вес легко убирается усиленными упражнениями с мечом.

Странно, но его любимая нижняя рубашка, расшитая итальянским жемчугом и шелком, валялась под кроватью неопрятным комком. Король даже не помнил, в какой момент он сорвал ее с тела (вот что значит настоящая страсть!). Затем накинул на себя верхнее платье, котту, едва достигавшую щиколоток. Рукавов у котты не было, помнится, вчера вечером вместе с кошельком он подарил их одной из своих возлюбленных, белокурой зеленоглазой красавице, вот только никак не мог вспомнить ее имя.

Достав рукава фиолетового цвета, он пристегнул их к верхнему платью. А вот теперь можно надеть и парадное сюрко с эмалевыми застежками. Три самые верхние, украшенные сусальным золотом, были для него особенно дороги. На них красивым почерком в стихотворной форме были выведены признания в любви. С одной из этих застежек, на которой был укреплен крупный изумруд, он не расставался с самого отрочества: подарена она была кузиной его матушки, ставшей не только его первой женщиной, но и большим опытом взрослой жизни. Даже сейчас, перешагнув сорокалетний рубеж, женщина не потеряла своего очарования, и Рудольф всякий раз смущался, когда сталкивался с ней в длинных коридорах дворца. Невольно радуясь и тому, что в пору взросления ему повстречалась именно такая опытная и мудрая женщина.

В этой даме было немало загадочного, если вокруг нее по сей день продолжали увиваться восемнадцатилетние любовники.

Застегнув рыцарский пояс, император вышел из спальных покоев. Маркиз Перек, будто бы ожидавший короля, согнулся в глубоком поклоне. Подумав, Рудольф Габсбургский протянул руку для поцелуя, нацепив одну из самых любезных улыбок. Даже с рогоносцем-мужем следует быть предупредительным, в конце концов, он его вассал и при всех своих слабостях весьма неплохой рыцарь.