Власть и масть - [17]

Бережно приподняв копье, он стал его разворачивать. Боже мой, что это такое?! В руках он держал берцовую человеческую кость!

– Уж не копье ли ты ищешь? – услышал он за спиной удивленный голос.

Обернувшись, он увидел в проеме дверей маркиза Перека, графа Глостера и хозяина замка барона Вольфгера Криста. Из-за спины рыцарей, вытянув шеи, выглядывало три стражника.

Взгляд оруженосца был направлен прямо на хозяина замка.

– Барон? – растерянно протянул он.

– Да, это берцовая кость и принадлежит она такому же вору, как и ты, Рожер… Тот тоже однажды вздумал проникнуть в мою сокровищницу.

Оруженосец перевел взгляд на королевского посланника:

– Маркиз, все получилось не так, как вы подумали, это произошло совершенно случайно, – оруженосец отступил на шаг от наседавших на него рыцарей.

– Выходит, этот бедный юноша тоже скончался случайно?

Граф подошел к убитому оруженосцу, заботливо приподняв его голову, глянул в неподвижные глаза:

– Жаль, что случилось именно так. Из него мог бы получиться хороший рыцарь.

Рука маркиза грозно взмыла вверх.

– Взять его!

Стражники, столь же высокие, как и маркиз, вышли из-за спины рыцарей, закрыв собой не только распахнутую дверь, но, казалось, всю вселенную. Ужас, готовый было вырваться из горла оруженосца, застыл где-то у самого горла. Вжав оруженосца коленями в каменный пол, холодный, как могильная плита, они ждали следующей команды.

– Отпустите меня, – вырвался из горла оруженосца хрип.

– Кажется, он просит пощады? – усмехнулся маркиз. – Право, это не красит отпрыска баварских рыцарей. Смерть ты должен принять достойно, как и подобает твоему званию.

Стража быстро связала оруженосца по рукам и ногам, воткнув в распахнутый рот пук прелой соломы. Действовала умело, безо всякой спешки, работа привычная, за плечами не один год службы. Вот только что с ним делать дальше? Отступили на шаг, давая возможность господам решить судьбу юноши.

– Ну что встали, олухи? – вдруг прикрикнул маркиз на застывшую стражу. – Неужели не ясно? Складывай его в сундук. – Зло усмехнувшись, добавил: – Ведь не зря же он его открывал.

Команда привычна, и внутри сундука уже побывал не один вор. Дружно, как если бы они проделывали подобное не однажды, юношу подхватили на руки и безо всякого почтения бросили в сундук. Довольно хмыкнув, поглазели на его извивающуюся фигуру и с громким стуком захлопнули крышку сундука.

Вот теперь порядок!

– Маркиз, что делать с этим сундуком? – спросил начальник стражи.

– Закопайте его здесь же, – строго приказал маркиз. – И никому ни слова!

– Будет сделано, господин маркиз. – Ну, чего встали истуканами, – прикрикнул начальник стражи на застывшую охрану. – Несите лопаты!

Граф выглядел сокрушенным.

– Не знаю, кажется ли вам это странным, но этот монах Григорий опять меня удивил. Ведь он же сказал, чтобы мы немедленно спускались в подвал и задержали вора! Жаль, что мы не сделали этого сразу, в таком случае Готфрид был бы жив. Что я теперь скажу его матери?

– Ведь монах посоветовал нам перепрятать копье втайне, и оказался прав! – задумчиво произнес маркиз.

– Не знаю, как вы, господа, но я начинаю верить, что его посещает дух почившего императора, – сказал хозяин замка. – Пойдемте ко мне. У меня для вас приготовлено хорошее вино!

* * *

– Этот монах Григорий порядочный плут! – согнувшись, аббат Андре старался говорить маркизу в самое лицо, дыша на него прелым луквенным запахом.

Три года назад аббат дал обет перед святым крестом, что не будет мыться до тех самых пор, пока христиане не освободят от мусульман Священную землю. Судя по тому, как сарацины вгрызались в каждый иерусалимский камень, можно было предположить, что он так и умрет, не помывшись. Стоя рядом с ним, казалось, что каждая частичка его тела дышала нечистотами.

Маркиз Перек невольно поморщился, но неудовольствия не выразил.

– С чего вы это взяли, уважаемый аббат?

– Я знаю его с того самого времени, когда Григорий был еще рыцарем. Однажды он вдруг заявил, что ему привиделся сам апостол Павел, который вдруг сказал, что тот должен стать монахом, и он неожиданно для всех бросает свою службу и принимает пострижение.

– Хм… Занятная история, я что-то не слышал об этом.

– А теперь вдруг ему приснился король Фридрих Барбаросса, который вдруг указывает ему место, где должно лежать Копье судьбы. Вам не кажется это странным, уважаемый маркиз?

Жак Перек нахмурился:

– Что же именно здесь должно быть странно?

– А то, что это вовсе не Копье судьбы, а нечто другое, – аббат перешел на шепот. – Мне думается, что он специально подбросил его под стены, чтобы произвести впечатление.

Аббат Андре был Переку неприятен. Кроме дурного запаха, исходящего от его тела, он имел еще на редкость отталкивающую внешность: крупный нос напоминал зрелый баклажан, свидетельствующий о том, что он был ревностным поклонником Бахуса; крохотные глаза черными бусинками смотрели на мир зло и с большим подозрением; губы большие, пухлые, и во время разговора он беспрестанно ими причмокивал.

Отстранившись, маркиз с усмешкой заметил:

– А может, вы ему просто завидуете?

– Чему же мне завидовать, маркиз?

– А тому, что не вам явилось видение короля Фридриха?