Власть без славы - [177]

Шрифт
Интервал

Жизнь моя словно совершила огромный круг и еще раз подарила мне счастье того же рода, что я испытывал, сидя на верхних ступенях стремянки у книжного стеллажа в закрытой библиотеке ремесленного училища № 7 (речников).

Я как бы старался хоть чем-то отплатить вечной моей любви и постоянной наставнице, которая вывела меня из исчезнувшей ныне деревни Сладкое и всю жизнь была мне ангелом-хранителем и движущей силой. Понятно, что я говорю о книге.

Когда сегодня я слышу о том, что развитие компьютеризации, все большее опутывание мира различными «паутинами» типа Интернета сделают книгу ненужной, вытеснят ее из образования, науки, повседневной жизни, я не волнуюсь и не переживаю. Человечество слышало такие прогнозы и обещания много раз. Но всегда оказывалось, что, поработав с новыми средствами информации, человек обращается снова к книге. Видимо, есть какое-то неразгаданное волшебство в этой белой бумаге, покрытой мелкими знаками. Она говорит с нами совсем не так, как компьютер. Ее речь всегда остается живой, ее образы многогранны, ее характер ясен, чаще всего добр. Она — как рука друга, протянутая не только из прошлого и настоящего, но и из будущего. Протянутая и ожидающая, когда ты на эту руку обопрешься, когда ее пожмешь, ощутишь ее силу и тепло. На что же еще можно опереться в наших расколотых днях, напоминающих наши судьбы, в нашем театре, где власть непрерывно играет главного героя, в нашем утраченном прошлом и не найденном будущем…


Заключение


Ни одно общество не может жить без власти, без определенных правил, регулирующих повседневность. Иначе — хаос, конфликты, распад. Люди осознали это давно и создали государство, как институт управления и систему власти. Но не сумели решить проблему своего контроля власти. Поэтому она всегда стремится приобрести самодостаточный характер и сама взять контроль над обществом.

Чаще всего и легче всего такой контроль рождается в борьбе против… контроля, в борьбе за демократию. Вспомним, ведь мы же недавно это пережили: всеобщий подъем, крики, вера в то, что свобода у нас уже совершенно безопасно разгуливает по городам и весям. Потом стало выясняться, что одни хотят ее любить и защищать больше, чем другие. Появляются претенденты в хозяева свободы. Претензии звучат все громче — и вот уже о самой свободе никто не вспоминает, речь только о правах и желаниях ею управлять. То есть, речь о власти.

И тут у тех, кто, может быть, больше других мог бы быть защитником свободы, не выдерживают нервы: кому-то надоело, кто-то обиделся, кто-то совсем не так себе все представлял. Хлопнув дверью, они гордо удаляются. Иногда успевают предупредить: берегитесь — идут генералы… демократы… консерваторы. Мы начинаем пугаться и кричать на весь мир о надвигающейся диктатуре, обнаруживаем десятки кандидатов в диктаторы, требуем то десоветизации, то деполитизации, то демилитаризации. Демократические и консервативные оркестры на полную мощность ревут реквием — или по ушедшим демократам, или по ушедшим консерваторам, каждый — свой. Объявляется тревога: генерал Макашов выступил. Ах, не выступил? Все равно тревога. И шуму, шуму побольше.

Чем больше шума, тем позднее замечаются перемены в глубине политической сцены, перегруппировка сил власти. Тем оглушительнее перекрывает все крики, лозунги, заявления и речи государственная боевая труба. И подчиняясь ей, начинают послушно маршировать претенденты и оппоненты, демократы и реакционеры, правые и левые, политики и теоретики, стратеги и тактики. И только потом, почесав российский затылок, мы начинаем сознавать, что диктаторы — это не те, кто вертится на виду, они всегда в тени, в серых одеждах. Они подождут, пока свободолюбцы сорвут голоса в бесполезном крике, а потом выйдут вперед, знающие и правых и виноватых, и сильных и слабых, настроенных так и этак, и провозгласят неоспоримое право на свободу. Для себя. То есть — право на власть. Какие мелочи, что власть без славы! Пройдет время, все забудется, добудем и славу.

И только народ все верит, недоумевает, надеется и молчит. Выходит, так ему и надо!


Литература


Абдулатипов Р. Власть и совесть. — М.: Славянский диалог, 1994.

Бакатин В. Освобождение от иллюзий. — Кемерово, 1992.

Бакатин В. Дорога в прошедшем времени. — М.: Дом, 1994.

Батурин Ю., Ильин А. и др. Эпоха Ельцина. — М.: Вагриус, 2001.

Болдин В. Крушение пьедестала. — М.: Республика, 1995.

Горбачев М. Августовский путч. — М.: Новости, 1991.

Горбачев М. Жизнь и реформы. — Т. 1–2. М.: Новости, 1995.

Горбачева Р. «Я надеюсь…» — М.: Книга, 1991.

Громыко А. Памятное. — Т. 1–2. М.: Политиздат, 1988.

Дроздов Ю., Фертышев В. Юрий Андропов и Владимир Путин. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.

Ельцин Б. Исповедь на заданную тему. — Л., 1990.

Ельцин Б. Записки президента. — М.: Огонек, 1994.

Ельцин Б. Президентский марафон. — М.: АСТ, 2000.

Зенькович Н. Борис Ельцин: разные жизни. — Т. 1–2, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.

Зиновьев А. Посткоммунистическая Россия. — М.: Республика, 1996.

Исаков В. Госпереворот. — М.: Палея, 1995.

Исаков В. Председатель Совета Республики. — М.: Палея, 1996.

Исаков В. Амнистия. — М.: Палея, 1996.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.