Власть без славы. Книга 1 - [92]

— Я слышал, как он говорил, что причина азарта — неуверенность в завтрашнем дне и что при социализме эта неуверенность исчезнет. И что жилищная нужда и безработица худшее зло, чем азартные игры.

— Вот как? Так и сказал?

В следующее воскресенье к десяти часам вечера Том Манн закончил свой доклад, и тысячная толпа стала выходить из театра «Бижу». Манн протолкался к дверям и остановился у подъезда, разговаривая с окружившими его друзьями и отвечая на вопросы слушателей.

— На, возьми. Это для борьбы, и да благословит тебя бог, — сказал бледный худой старик; его держала под руку маленькая, бедно одетая женщина.

Они уже много месяцев не едят досыта — ни он, ни его жена, подумал Том Манн. Вернуть? Дает шиллинг, а у самого щеки втянуло от голода. У жены слезы на глазах.

— Спасибо, — сказал Том. — Вот такими шиллингами мы изменим мир.

Толпа поредела. Последние слушатели вышли из зрительного зала, и огни в театре погасли. К Тому Манну подошел Перси Лэмберт.

— Хорошо прошел митинг, Том. Ты домой?

— Да, домой. Увидимся завтра утром, в восемь.

Лэмберт ушел, и Том Манн остался наедине со своими мыслями; он думал о жителях Мельбурна и его пригородов, о бездомных, которым негде ночевать, о безработных, которым нечем утолить голод. Он мысленно видел их искаженные отчаянием лица, слышал жалобный плач больных голодных детей. Если бы только я мог объяснить всем людям, что мы, социалисты, знаем, где выход! Выход этот — социализм! Но как трудно это объяснить. Потребуются годы неустанного труда, пропаганды и организационной работы, чтобы вооружить людей этим знанием. Сколько еще предстоит дела и как нас мало! И как мало у нас денег для борьбы!

— Вы Том Манн? — прервал его мысли негромкий голос. Он и не заметил, что какой-то человек вышел из темного угла подъезда и следовал за ним по пятам.

Незнакомец был выше ростом, чем Том Манн, но более хрупкого сложения. Широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб, скрывала его глаза.

— Да, я Том Манн.

— Я принес вам чек на тысячу фунтов для помощи безработным.

Смысл этих слов не сразу дошел до сознания Тома.

— Вот это хорошо, — проговорил он наконец. — Наша организация сильно нуждается в средствах, необходимых для оказания материальной помощи безработным. Это очень, очень хорошо!

Незнакомец протянул Тому конверт. Том заглянул ему в лицо.

— А кому мы обязаны столь щедрым даром?

— Мистеру Джону Уэсту.

Том Манн, который уже открыл было конверт, остановился.

— Мистеру Джону Уэсту?

— Да, ему. Он велел передать вам чек. Деньги предназначены для безработных, а как вы распорядитесь этой суммой, его не интересует.

— Так… Мистер Джон Уэст. Это ему принадлежит тотализатор в Керрингбуше и Столичный конноспортивный клуб?

— Да.

Манн с минуту молчал, не зная, что сказать. Никто лучше него не понимал, какова связь Джона Уэста с лейбористской партией, да и Эдди Корриган многое рассказал ему о короле букмекеров.

— Простите! — сказал Том Манн, вежливо, но решительно, возвращая конверт с чеком. — Очень сожалею, но я не могу принять этих денег. Если мистер Уэст желает оказать помощь безработным, пусть он это делает сам.

Незнакомец, видимо, не ожидал отказа.

— И передайте ему, что социалистическая партия штата Виктория не примет эту тысячу фунтов, которую он шиллинг за шиллингом и пенни за пенни выманил у рабочих.

Том Манн круто повернулся и пошел прочь, а Фрэнк Лэмменс — ибо это был он — так и остался стоять на тротуаре с разинутым ртом.

Через несколько дней делегация безработных подошла к Столичному конноспортивному клубу. Ее провели в бильярдную, где Джон Уэст и Фрэнк Лэмменс в присутствии репортеров выслушали главу делегации.

— Такие люди, как вы, не нуждаются в милостыне, вам нужна работа, — внушительно сказал Джон Уэст. Он повернулся к Фрэнку Лэмменсу. — Не найдется ли для них какого-нибудь занятия на наших спортивных предприятиях?

— Может быть, и найдется, мистер Уэст. Но крайней надобности нет, — солидным тоном ответил Фрэнк. — Мы могли бы устроить, скажем, человек десять — пятнадцать.

— Пятнадцать? Нет, нет — тридцать! Непременно тридцать! — решительно заявил Джон Уэст под жидкие хлопки делегатов. — Мы можем принять человек шесть или восемь маляров, а остальных — чернорабочими. Это хоть немного облегчит положение. В самом деле, очень грустно видеть, что для таких крепких, сильных молодцов, которые хотят работать, работы не находится. Я считаю, что долг правительства — найти работу для всех желающих работать.

— Вот ему бы и быть премьером, — громким шепотом произнес маленький худосочный человек, стоявший в заднем ряду.

— Я считаю, что долг каждого гражданина заботиться о том, чтобы все люди могли заработать на кусок хлеба с маслом для жены и детей. Поэтому я прошу вас выбрать из своей среды тридцать человек, и я обеспечу их работой на три месяца.

Делегаты захлопали, и кто-то сказал!

— Вот это благородно!

— Мы установим свою систему сотрудничества. Без еды и без теплой одежды вы не работники, поэтому я выдам вам сто фунтов вперед, а вы потом выплатите мне эти деньги из своего жалованья. — Этот щедрый филантропический жест был встречен громкими аплодисментами. — Бесполезно утверждать, что у нас нет безработицы. Вы знаете, что она есть! И я это знаю. Все мы это знаем! Я сам страдал от нее так же, как и вы. Причина безработицы — в плохой системе управления.