Владыка мира - [43]

– Акбар, я, возможно, знаю, как тебе помочь. Гульбадан рассказала мне, что есть такой суфийский прорицатель – шейх Салим Чишти. Она обращалась к нему и утверждает, что так же, как и мой дед, он умеет прозревать будущее… Быть может, шейх сообщит тебе нечто, что разгонит твои мрачные мысли?

– Где живет этот суфий?

– Здесь неподалеку, в Сикри.

– Я знаю, где это. Я останавливался там однажды испить воды из колодца после охоты.

– Возможно, я не права, предлагая тебе такое. Твой отец в юности стал настолько уповать на предсказания звезд о будущем, что не увидел опасностей, что таились вокруг него в настоящем. Иногда своего будущего лучше не знать.

– Нет, я хочу знать. Тогда я смогу им распоряжаться.

Акбар шел в сопровождении небольшого отряда вдоль пыльной дороги и в сторону горного плато к Сикри. Две его любимые охотничьи собаки бежали рядом, высунув розовые языки; поблизости, кроме нескольких стражников, шли двое егерей и его горчи. Выбежавший из кустарника и подстреленный Акбаром молодой олень отправился в Агру, перекинутый через седло другого егеря, которого падишах отослал назад. Разумнее было создавать видимость охотничьей вылазки, подумал Акбар. Он не хотел, чтобы люди узнали, что падишах советуется с колдуном.

Впереди, в мерцающей дымке палящего зноя, виднелись силуэты кирпичных строений на краю плато – это и был Сикри.

– Мы отдохнем там, пока жара немного не спадет, – сказал он своему горчи. – Я слышал про суфийского прорицателя, который живет в этом селении, и мне любопытно увидеть его. Поезжайте туда и спросите, может ли падишах посетить его жилище.

Слуги ускакали вперед, а Акбар последовал за ними, но помедленнее. Его лошадь трусцой взобралась вверх по крутому склону и вошла в деревню, где властитель спустился, остановившись под сенью плотной листвы мангового дерева, отбрасывавшей на землю густую зеленую тень. Через пару минут он увидел, что его горчи идет обратно.

– Повелитель, шейх Салим Чишти приветствует тебя. Идемте, нам сюда.

Акбар последовал за своим слугой через селение к низкой хижине с двумя окнами по обе стороны от двери. Нырнув внутрь, он на миг оказался в темноте. Затем его глаза приспособились к полумраку, и он разглядел старика, одетого в длинные одежды из грубой белой шерсти. Тот стоял на коленях и молился, склоняясь головой к полу в направлении Мекки.

– Прости меня, повелитель, я возносил молитвы Всевышнему, чтобы Он наставил меня, как вам помочь.

Говоря это, старик взял трут и быстрыми, точными движениями зажег свечу в глиняном подсвечнике. В тусклом свете Акбар увидел его лицо, сморщенное, как грецкий орех.

– Как ты узнал, что я приехал за помощью? – спросил Акбар, осматриваясь. В доме было почти пусто, за исключением темно-красного молитвенного коврика, деревянного комода из грубо отесанных досок и кровати.

– Все, кто приезжают ко мне, надеются на помощь небес, даже если самих себя убеждают, что пришли из любопытства. Кажется, ты удивился, повелитель… Ты, наверное, думаешь, что я слишком много о себе возомнил? Я не просил у Всевышнего этот дар, но знаю, что по божественному промыслу могу быть проводником Его воли на земле. Подойди и сядь передо мной, чтобы я тебя видел.

Акбар сел на корточки на край тканого коврика. Несколько минут суфий сидел молча, но глаза его, поразительно ясные, как у совы, пристально смотрели на Акбара, будто он пытался проникнуть в самые сокровенные мысли гостя. Затем, слегка покачиваясь, сложил у груди свои длинные тонкие руки и начал говорить нараспев, повторяя одно: «Да снизойдет на меня твоя мудрость, яви мне путь».

«Когда же этот старец спросит, с каким делом я приехал?» – спрашивал себя Акбар. Но пока он ждал, на него вдруг снизошло умиротворение и спокойствие. Глаза закрылись, тело и разум его расслабились, невзгоды, желания и стремления улетучились, словно он стал как невинное и безмятежное дитя.

– Мы готовы начать. – Суфий протянул руку и мягко коснулся плеча Акбара. Падишах открыл глаза, сперва спросив себя, как долго он пребывал в этой сладостной полудреме. – Что ты хочешь знать, повелитель?

– Родит ли моя жена мне сына.

– И всё? Это простой вопрос.

– Не настолько простой, как кажется. Ты знаешь, что госпожа исповедует индуизм?

– Конечно, повелитель. Весь Индостан знает это.

– А сам я мусульманин. Не полагаешь ли ты, что ее бездетностью Всевышний наказывает меня за женитьбу на неверной?

– Нет. Как суфий, я полагаю, что к Всевышнему ведут многие пути, и каждый волен выбирать свой.

– Независимо от веры?

– Да. Всевышний принадлежит всем нам.

А ведь это так, думал Акбар, вглядываясь в желтые глаза шейха. Глупо было даже на миг допускать мысль, что в словах уламов была какая-то правда. Возможно, так же глупо было бояться, что у ненависти Хирабай к нему были другие причины, над которыми она не властна… И вскочив, он выпалил то, что сказать незнакомцу ему никогда бы не позволили гордость и высокое положение:

– Она не любит меня. Каждый раз, когда ложусь с нею, я вижу от нее лишь презрение… Я старался быть с ней ласков…

Суфий остановил его жестом руки.

– Придвинься поближе.

Акбар подался вперед. Салим Чишти взял ладонями его лицо и медленно приближался к нему, пока они не соприкоснулись лбами. Снова чувство удивительной благости и покоя охватило Акбара, будто его разум купался в лучах яркого света.