Владыка мира - [31]

В конечном счете от таких спасательных вылазок погибло столько воинов, что Акбару неохотно пришлось приказать своим военачальникам выпускать воинов только под покровом темноты. И даже тогда раджпутам удалось убить или ранить множество моголов, поскольку оказалось, что они боеспособны и в темноте, имея прекрасное зрение и слух. После этих атак еще много дней бойцы на позициях армии Акбара слышали доносящиеся от стен крепости мучительные крики своих раненых товарищей, которые молили о помощи, просили воды и в предсмертных муках именем своих матерей и Всевышнего заклинали избавить их от страданий. Невыносимо также было слышать долгое ржание раненых лошадей. Всюду тучами роились черные мухи, разжиревшие от обилия падали, и смрад от гниющих людских тел и конских туш так отравлял воздух вокруг лагеря Акбара, что тот приказал постоянно жечь сандал, чтобы хоть как-то перебить сладковатую, тошнотворную вонь разложения.

Полный решимости не отступать, падишах без устали днем и ночью обходил свой лагерь, поднимая боевой дух своих воинов. Он приказал им ночью строить небольшие насыпи или укрепления из земли и камня, чтобы днем обеспечить себе прикрытие для атак на крепостные стены. Однако, хотя отдельным группам воинов и удалось подобраться довольно близко к проходу, они не смогли больше продвинуться ни на шаг и были вынуждены снова отступить, прячась за насыпями и по возможности таща на себе раненых.

И сейчас Акбар наблюдал, как лучшие его войска предпринимают очередную попытку захватить проход, ведущий к воротам Читторгарха. На сей раз он и его военачальники решили, что в атаку пойдут боевые слоны. Воины уже забирались в хауды – седла-паланкины на спинах животных. Чтобы увеличить шансы на победу, слонов оснастили броней из стальных листов толще обычного. Хауды были укреплены прочным заграждением, чтобы обеспечить дополнительное прикрытие стрелкам и лучникам. Как только все воины оказались в седле, махауты, сидевшие на слонах за их ушами, подали животным сигнал подняться на ноги, и слоны тяжело выпрямились под весом утяжеленной брони, укрепленного седла и наездников. Вокруг них собирались пехотинцы и всадники, которые должны были следовать за ними в броске, готовые использовать в качестве оборонительных позиций выстроенные из камня и земли укрепления. Лошади трясли головой и тревожно переступали ногами, чувствуя, как их седоки напряженно ждут предстоящую атаку.

Со своего места Акбар видел, что защитники сосредоточились в бойницах, хорошо понимая, что сейчас начнется новый штурм их цитадели. И хотя его войско находилось еще вне пределов досягаемости мушкетных выстрелов, стрелы, выпущенные из бойниц высоко в воздух для большей дальности полета, начали резко падать сверху на воинов. Многие из них растеряли по пути бо́льшую часть силы и уже не пробивали броню слонов и людей, а часть их отражалась щитами. Некоторые, однако, ранили лошадей или хуже защищенных пехотинцев. Акбар видел, как стрела с черными перьями вонзилась в шею высокой белой лошади командира. Та рухнула, заливая алой кровью себя и своего наездника, мощного воина в остроконечном шлеме, который, освободившись от седла, крикнул, чтобы павшую лошадь заменили. Денщик, старик с седой головой, тяжело ступая, поспешил к нему, ведя другую лошадь, на сей раз гнедую, но по пути несколько стрел противника попали ему в грудь. Он пошатнулся и упал, выпустив узды, и лошадь, встав на дыбы, ускакала от могольских отрядов, скрывшись за крепостным валом Читторгарха.

– Ахмед-хан, пора подниматься в атаку, если нам нужна победа. Отдай приказ погонщикам слонов идти вперед, а артиллерия и лучники пусть обеспечат им прикрытие. Я поеду в первых рядах конницы, чтобы руководить приступом.

По сигналу Ахмед-хана слоны, обремененные дополнительной ношей, пошли вперед. Они шагали медленнее обычного, но все же уверенно продвигались вперед по сухой каменистой равнине, усеянной останками людей и животных вплоть до самого извилистого прохода к крепости. Стрелы защитников крепости здесь были бесполезны – они отскакивали от стальной брони слонов или, не причиняя вреда, застревали в настиле седел-паланкинов, усеивая их, как иглы дикобраза. Однако, когда нападавшие оказались в пределах расстояния выстрела из мушкета, Акбар увидел, как один слон приостановился, будто его ранило, но затем продолжил двигаться, стоически таща свою ношу, а позади него по земле тянулся кровавый след. Кое-где из седел выпадали раненые воины. Тем не менее Акбар с растущим волнением осознавал, что благодаря слонам это наступление оказалось успешнее всех предыдущих. Вскоре передние животные уже вошли в проход к крепости. Теперь настало время скомандовать всадникам наступать.

– За мной! Читторгарх будет наш! – закричал падишах, ведя в атаку наездников, готовых ринуться вслед за слонами, если тем удастся пробиться к крепостным воротам.

Но тут он увидел, как со стен Читторгарха на слонов полетели горящие горшки. Ни один из них не попал в цель, и они разбились на земле на безопасном расстоянии. Внезапно в проеме обитых железом главных ворот появился раджпут в оранжевом тюрбане. Он поднес тонкую свечу к большому глиняному горшку, который держал в руках, и когда налитая в него смола загорелась, завертел горшок над головой и со всех ног устремился вниз навстречу продвигающимся слонам. Рядом с ним бежали еще несколько человек, и у всех в руках были такие же горшки. И хотя сквозь грохот битвы Акбар не различал звуков выстрелов, его стрелки и лучники в хаудах, очевидно, пустили в ход свое оружие. Несколько раджпутов упали в проходе, уронив свои горящие горшки, но остальные бежали, при этом у одного из них одежда занялась огнем после того, как его горшок разбился от выстрела из мушкета. В конце концов этот человеческий факел осел пылающей грудой, успев лишь призывно махнуть горящей рукой своим товарищам.