Владычица снов. Книга 2 - [48]

Гильгамер что-то удовлетворенно буркнул по поводу раннего прихода своего переписчика и тут же выложил перед ним на столе целую гору бумаг, после чего, объявив о том, что у него важные дела, удалился. Гален испытал сильнейшее искушение обыскать комнату — особенно книжные полки, — но вовремя передумал и усилием воли заставил себя приняться за работу. Он понадеялся на то, что позже сумеет под каким-нибудь предлогом отлучиться и как следует осмотреть все во внутреннем дворе. К полудню он уже переписал и разобрал по стопкам все, что было нужно, но Гильгамер так и не появился. Он взял чистый лист бумаги и принялся, дурачась, черкать всякие каракули. И вдруг обнаружил, что переписывает загадочные письмена с камня, найденного в башне. И вновь уставился на них, пытаясь хоть что-нибудь понять.

О

Л

Д

У

Н

К

З

А

О

И

Д

Р

Н

Р

О

Я

С

Т

Я

Д

Четвертый столбец по вертикали складывался в единственное осмысленное слово. Но такое слово едва ли могло бы содержаться в письменах — и поэтому он отбросил его. Кроме того, чтение по вертикали превращало последний ряд в откровенную бессмыслицу. А вот первая строчка по горизонтали весьма заинтересовала его. Если поднять в начало первого ряда первую букву из второго и закончить на последней, то возникало слово «колдун», которое, на слух Галена, звучало куда более многообещающе, чем слово, получившееся по вертикали. Так или иначе, применяя тот же метод к другим строчкам, он все равно ничего не добился. «Да и что там, — подумал он, — возможно, внешний вид письмен не имеет никакого значения. Может быть, код заключается в том, что одни буквы проставлены вместо совершенно иных…

Эти размышления были прерваны возвращением Гильгамера. Гален попытался было спрятать свои рисунки, но третий постельничий оказался проворнее.

— Это что такое? — негодующе взмахнув рукой, воскликнул он. — Тратишь попусту рабочее время, а?

— Но я уже справился с работой, — запротестовал Гален.

— И решил немного потрудиться на себя самого, — заметил Гильгамер, так и не убрав выставленную вперед руку.

Гален, примиряясь с неизбежным, подал ему листок со своими каракулями. Его наниматель поглядел на выстроенные в столбик буквы, повертел листок так и сяк, затем, будучи явно озадачен, недоуменно покачал головой.

— Ради всего святого, что должна означать вся эта тарабарщина? — спросил он.

— Эти буквы вырезаны на камне, который я извлек из-под соли, — прямо ответил Гален, решив, что некоторая осторожность в его рассказе не окажется излишней. — А один из археологов говорил, что у барона Ярласа есть похожий камень. — Гильгамер ничего не ответил, поэтому Гален решил поднажать. — И я понадеялся на то, что ему, возможно, захочется купить и мой тоже.

— Купить! — Гильгамер рассмеялся. — Если барон Ярлас положит глаз на какую-нибудь вещь, то ее владелец, если он, конечно, достаточно мудр, поспешит расстаться с ней добровольно. А уж если ему захочется вознаградить тебя, то первым делом следует поблагодарить его за великую милость.

— Понятно. — Гален смущенно потупился.

— Так или иначе, все это кажется мне сущей чепухой, — продолжил третий постельничий. — И ума не приложу, с чего бы ему могло такое понадобиться.

— А тот камень, что у него здесь, вы видели? — спросил Гален.

— Нет. — Гильгамер бросил листок на стол. Он явно потерял интерес к каракулям подчиненного. — Этим занимается Хакон.

— Постельничий?

— Первый постельничий, — с непонятной интонацией уточнил Гильгамер. — И тому, кто слишком заинтересуется им, не поздоровится.

«Ты уже не первый, кто говорит мне об этом», — подумал Гален, чувствуя, что, вопреки всем доводам здравого смысла, его все сильнее и сильнее тянет к этой таинственной особе. Казалось, в замке все тропы ведут Хакону. Но Гильгамер не пожелал распространяться на эту тему. Более того, он отправил своего писца восвояси.

— А после обеда мне прийти? — взволнованно поинтересовался Гален; ему вовсе не хотелось так быстро лишиться доступа к таким важным для себя вещам.

— Разумеется, — ответил Гильгамер. — К тому времени для тебя появится много работы.

Во время обеденного перерыва Гален зашел на конюшню, забрал из потайного места письма, собрал нехитрые пожитки и прихватил почему-то разволновавшегося Кусаку. Сегодня после обеда он в последний раз отправится в замок и попытается сделать и выяснить все, что сможет, но после этого ему придется исчезнуть. И было только разумно заранее прихватить с собой все свои вещи — а главное, последнее письмо Дэвина, чтобы оно, по крайней мере, не попало в чужие руки.

Его сердце чуть из груди не выпрыгнуло, когда он проходил через главные ворота, но стражники пропустили его, не удостоив и взглядом. Он быстрым шагом направился в тот захудалый трактир на боковой улочке, в котором уже останавливался месяц назад, и снял там комнату. Распорядившись о том, чтобы не забывали кормить Кусаку, он поспешил обратно в замок. Правда, какое-то время в комнате на постоялом дворе он потратил на то, чтобы спрятать письмо Дэвина понадежнее, и теперь оно преспокойно лежало под половицей под кроватью. В последний момент Гален завернул в тряпицу вместе с ним почти все свои деньги, которые у него еще оставались. Остальные пожитки, включая камень и книгу, он оставил прямо на столе в номере, письмо, которое он доставил и показал Дэвину, уже давным-давно было сожжено, зато другое, адресованное Хакону, он положил себе за пазуху.