Владычица Рима - [23]

Валерий задумчиво подобрал два кубика из тех, что Воцес назвал порчеными, бросил ему выпало шесть и один, потом – пять и два. Не понимая причины столь странного совпадения, юноша вертел кубики в руках, пытаясь понять и объяснить необъяснимое.

Воцес, раздосадованный тем, что настоящая игра не состоялась, оставил Стафаниона и прицепился к нему:

– Сыграем, римлянин?

– Ему не на что играть. У него даже голова – не его, – съязвил сосед Воцеса.

– Пусть ухо ставит, – не без резона возразил ему другой воин.

– Или кое-что пониже…

– Авес не пожалеет денег, выкупит…

Валерий некоторое время бесстрастно созерцал кривлявшихся варваров, снял плащ и, показывая Воцесу, спросил:

– Сколько ставишь против?

– Четыре сестерции, – называя чуть не десятую часть стоимости вещи, Воцес откровенно издевался над пленником. – Не боишься проиграть? Лиина тебя тогда за ноги повесит.

– Не твоя забота. Играю на все.

Валерий выиграл: четыре против трех.

– Повезло, – снисходительно процедил Воцес, но в глазах его уже вспыхнули огоньки азарта. – Давай опять на все?

– Бросай.

И опять Валерий выиграл: одиннадцать против пяти. Завернувшись в плащ, он предложил:

– Играем на остальное?

В сущности, ему были одинаково неважны как выигрыш, так и проигрыш. На этот раз ему выпало восемь, Воцесу – шесть. Валерий разделил выигрыш пополам и тут же проиграл ставку, потом опять выиграл два раза подряд, разделил деньги на четыре части, проиграл два раза, потом пять раз подряд выиграл… Воцес начал сознательно поднимать ставки. Он нервничал: то долго тряс кубики, то бросал их как можно быстрее, надеясь привлечь удачу.

Стафанион взялся было подсказывать Валерию, но на него набросились остальные воины и он вынужден был замолчать и теперь только облизывался на рассыпанное по земле золото.

Валерий кидал кости безо всякой оглядки: пусть варвары дивятся его удаче. Воцес отыграл пяток динариев[6] и тут же просадил их, вывернул кошель, – на землю выкатились два медяка.

– Голову ставь, – посоветовал ему Валерий. – Или у тебя она тоже не твоя?

Заигравшись, никто не заметил, как к костру тихонько подошла Лиина.

– А сколько здесь всего?

– Очень и очень много, госпожа Лиина, – завертелся угрем Стафанион. Вашему рабу очень везет…

– Вижу и слышу, что он уже на головы играть собрался.

– На то и игра, – возразил девочке Валерий. – Я никого не заставляю рисковать головой.

– Не заставляешь? Игра? Ну, так сколько тут?

– Зачем это госпоже?! – опять влез Стафанион.

– Может быть, я тоже хочу сыграть?

Чем заканчивается прикосновение девочки к игральным костям, знали все. Воцес, словно очнувшись, подхватил кубики с земли:

– Что вы, госпожа. К лицу ли вам играть в кости с вашим же рабом?

Валерий уперся взглядом в землю. Он был взбешен вмешательством девчонки, но возмутиться вслух не осмеливался. К всеобщему удовольствию, Лиина взяла его за волосы, заставила поднять лицо:

– Зачем тебе деньги, Валерий Цириний Гальба? Уж не надумал ты выкупиться на свободу?

– Мне везло, и я играл.

– Разумный ответ, – девочка выпустила его волосы, наклонилась, подобрала с земли несколько монет, сунула Валерию в руку. – Пошли, – а отведя его от костра, сказала: – Больше не играй – проиграешь.

На щеках Валерия ходили желваки. Сопливая девчонка украла его триумф, унизила перед всей толпой, и доводы, рассудка были слишком слабым утешением.

– Валерий Цириний Гальба! Я с тобой говорю!

– Как прикажет госпожа.

– Госпожа приказывает, чтобы ты больше не играл!

– Я не буду больше играть.

– Тогда можешь идти обратно. Придешь ко мне, когда перебесишься.

Не поднимая глаз, юноша повернулся и пошел к костру.

Воцес подбирал последние монеты, остальные, усевшись в кружок, передавали друг другу флягу с вином, а рядом стояла вторая.

Валерий показал хозяину фляги динарий, а когда тот потянулся к монете, взял флягу. По глотку, отпивая из горлышка молодое, кисловатое, но необыкновенно душистое вино, он от нечего делать вслушивался в неспешный разговор у костра.

Пожилой воин с тяжелыми мозолистыми руками и грубым, обветренным лицом рассказывал остальным:

– …а Милина, старуха эта, ну прямо как волчица воет. Аж пена на губах выступила: «Какие вы мужчины? Вам в альчики, как детям малым, играть! Будь прокляты отцы ваши, породившие вас на позор себе!» – она здорово браниться умеет, но и без ее брани всем тошно. Тут кто-то сказал: «Против хорошей дубины меч не потянет». У всех уже кулаки, как те дубины, а тут эта колдунья – она тогда, кажется, к Варду приходила. У него жена никак разродиться не могла. Ну, вот ведьма и скажи, вроде и негромко: если, говорит, по верхней тропе идти, как раз у моста встретимся. Они уже пьяные и даже понять ничего не успели. Кто идет? И пошла. Ну, мы переглянулись, за дубины – и за ней; тропа крутая, а она идет, вроде как по ровному. Ну, и нам стыдно отставать, тоже нажимаем. Добрались мы до моста: восемь человек под мост, а остальные набрали камней и кто куда: кто за куст, кто за камень. Только-только попрятались – идут. Мы – за камни, потом за дубины. Римляне и вправду понять ничего не успели. У нас Ореста убили, двоих ранили серьезно, ну и поцарапали многих. Мы за Ореста так озлились, что последнего римлянина чуть не в клочья разодрали. Выл он так, что до сих пор вспоминать жутко.